Военная контрразведка. Вчера. Сегодня. Завтра  - Николай Лузан

Щедрый дар судьбы и добрая воля высокого начальства, изменившего правилу: «селить секретных ракетчиков от людей подальше, чтобы не видели; от леса, чтобы не повесились; от реки, чтобы не утопились», обязывали их «рубиться» на службе не за страх, а на совесть. Как результат, дивизия регулярно входила в число лучших соединений РВСН. Свой вклад в ее успех вносили военные контрразведчики. Они обеспечивали сохранность важнейших секретов, содействовали командованию в поддержании высокой боеготовности мобильного грунтового ракетного комплекса «Тополь» — преемника легендарного ракетного комплекса «Пионер».

Этот ядерный монстр, блуждающий в марийских лесах, являлся головной болью для иностранных спецслужб. Чтобы добраться до его секретов, они использовали любые возможности, в том числе инспекционные поездки в дивизию. Под их прикрытием кадровые сотрудники ЦРУ, РУМО (военная разведка) и их агенты занимались сбором развединформации о состоянии и боевых возможностях БРК «Тополь».

На неделе предстояла очередная инспекция, и я мысленно выстраивал модель контрразведывательных мер. За размышлениями не заметил, как подъехал к отделу. Дежурный — старший оперуполномоченный подполковник Александр Ковальцов — гроза местных коррупционеров, доложив об обстановке в дивизии, сообщил: начальник управления ФСБ России по Оренбургской армии генерал-майор Александр Рудаков распорядился срочно выйти на связь.

Александра Юрьевича и меня связывали 22 года службы и проверенная временем дружба. В военную контрразведку мы пришли почти одновременно и начинали ее в одном ракетном полку Нижнетагильской ракетной дивизии. В 1992 году я убыл на Украину, а он принял у меня эстафету начальника особого отдела и успешно руководил коллективом. Участие в разоблачении американского шпиона майора Дудника и в других операциях способствовали его заслуженному росту по служебной лестнице.

Возвратившись с Украины в Россию, я продолжил службу под началом генерала Рудакова. Возникшая между нами должностная дистанция не отразилась на дружеских отношениях, но это не отменяло субординации.

Приняв рапорт Ковальцова, я поспешил в кабинет, снял трубку телефона ЗАС (засекречивающей аппаратуры связи) и поторопил телефонистку соединить с генералом Рудаковым. Прошла секунда, другая, в трубке раздался характерный щелчок, и зазвучал знакомый голос. Судя по интонациям, у Александра Юрьевича было хорошее настроение, но они не рассеяли владевшей мной тревоги. Поздоровавшись, я прямо спросил:

— Александр Юрьевич, что-то случилось?

— Случилось, Николай Николаевич, — многозначительно произнес он.

Я перебирал возможные прегрешения и приготовился к разговору с оргвыводами. Рудаков, выдержав томительную паузу, заявил:

— Дописался ты, Коля!

— Что-о?! — я пришел в замешательство.

Рудаков не давал мне опомниться.

— Тебе надо быть на Лубянке уже завтра.

— Я?!.. На Лубянке?!.. Зачем?

— Это тебе объяснит генерал Безверхний.

— Безверхний?! Э-э… — у меня пропал дар речи.

Между мной — «окопным полковником» и им — генерал-лейтенантом Безверхним, находившимся на самой вершине властного Олимпа и возглавлявшим Управление военной контрразведки ФСБ России, была огромная дистанция. Проглотив колючий ком, я севшим голосом спросил:

— Саша, ты шутишь?

— Какие могут быть шутки. Это его личное распоряжение.

— Личное?!

— Да. Лично ему доложишь, как дописался до такой жизни.

— Какой?! Я Безверхнему ничего не писал! Это недоразумение! — твердил я.

— Недоразумение, говоришь! А книга «Несостоявшаяся командировка» — твоя, или отказываешься? — в трубке раздался добродушный смех.

— Ну… ну, ты, Саша… — только и мог сказать я.

— Ладно, не обижайся, Коля. Уже и подколоть нельзя. С подчиненными это не всегда позволишь, подумают, генерал выжил из ума, а со старшими начальниками, сам понимаешь, себе дороже, — отшутился Рудаков.

— Ну спасибо, добавил мне седых волос, — ворчал я.

— Благородная седина украшает настоящего мужчину.

— Саша, а если серьезно, при чем моя книга и вызов к Без-верхнему?

— Слышал про Смерш?

— В общих чертах.

— Безверхний намерен создать документальный проект «Смерш».

— Так это же здорово! — оживился я и уточнил: — А ко мне какое это имеет отношение?

— Возможно, самое прямое.

— Уже интересно! А как мое имя всплыло у Безверхнего?

— Бывшего своего подчиненного Писаренко помнишь?

— Васю? Разве такого правдоруба забудешь!

— Так это он рекомендовал тебя Безверхнему. Я поддержал, так что запасайся ручками. В архиве тебя ждет богатейший материал.

— Саша, ты не шутишь?

— Чистая правда, — заверил Рудаков.

— А откуда такая уверенность? — я не мог поверить в столь неслыханную удачу.

— Александр Георгиевич читал твою «Несостоявшуюся командировку» и хорошо отозвался.

— Ну… ну, я один из авторов.

— Теперь у тебя есть возможность блеснуть индивидуальным мастерством. Удачи, Коля, и не потеряйся в лабиринте архива. Сам знаешь, с кадрами у нас туго, — закончил разговор Рудаков.

В трубке зазвучали короткие гудки. Я их не слышал. Голова шла кругом. Получить доступ в центральный архив ФСБ России — о таком можно было только мечтать. Я бросил взгляд на часы: до отправления поезда Йошкар-Ола — Москва оставалось меньше десяти часов. Пригласил к себе заместителя — полковника Владимира Жирнова и, поручив взять на контроль текущие оперативные вопросы и подготовку к американской инспекции, сам прошел в спецбиблиотеку отдела. Просмотрев всю литературу, я не нашел ни слова о Смерше. Складывалось впечатление, что его вообще не существовало в истории отечественных спецслужб. Пришлось обратиться к фундаментальным трудам. В дивизионной библиотеке обнаружились два многотомных издания о Великой Отечественной войне. И снова поиск не дал результата. Чья-то безжалостная рука, казалось, навсегда вычеркнула Смерш.

Оставался еще один источник — Интернет. Я погрузился в его информационное море и едва не захлебнулся в мутных инсинуациях о Смерше. Во мне все восстало. На память приходили беседы с участниками войны, ветеранами-контрразведчиками подполковниками Федоровым, Васильевым и старшиной Дроздовым. Их скупые рассказы о том суровом времени никак не вязались с «исследованиями» предателей Резуна (Суворова), Гордиевского и других, певших с чужого голоса — голоса спецслужб США и Великобритании. В поисках ответа-отповеди я рассчитывал найти его в центральном архиве ФСБ — управлении РАФ.

Перед отъездом я заслушал полковника Жернова по вопросу подготовки к американской инспекции на объектах дивизии и затем отправился на вокзал. По пути заехал домой, поужинал и прихватил в дорогу книгу Владимира Богомолова «Момент истины». В ней, по словам ветеранов Смерша Дроздова и Васильева, в художественной форме нашла отражение деятельность сотрудников Смерша.