Дальний приход - Николай Коняев

Товарищи по школе, конечно, посмеялись надо мною. Девчонка, говорят, ты, а не моряк. Но посмеялись и позабыли. И я тоже позабыл, тем более что война тогда началась…

Разбросало нас всех…

Кто куда попал…

Кто-то за Урал учебу продолжать отправился, кто-то в Москве остался, а я в Ленинград попал, на Невском пятачке оказался…

Вот где ад был…

Из наших, почитай, никого целыми не осталось. И я бы тоже не остался живой, если бы молиться не стал.

Прямо передо мной тогда мина разорвалась…

Но я, — вы, конечно, не поверите! — не разрыв перед собою увидел, а преподобного Сергия… Как тогда в церкви…

И как тогда, очнулся уже в госпитале. Сам цел, а лицо все иссечено осколками…

— Да… — проговорил собеседник. — Такую вот историю мне юнга Иванов рассказал.

— Чего же здесь удивительного? — сказал я. — На войне много таких историй происходило. Почти с каждым фронтовиком какое-нибудь чудо было. Мне один фронтовик говорил, дескать, с кем чуда не произошло, все там остались лежать…

— Верно, конечно, про чудеса… — согласился собеседник. — Только тут другое… Мы ведь с бывшим юнгой Ивановым в храме разговаривали, как раз возле стены, на которой фреска. Преподобные Сергий и Герман Валаамские… Похоже, что юнга Иванов эту фреску и должен был счистить, как комиссар приказывал… И вот посмотрел я на Сергия, и снова словно током ударило. Лик его ну точь-в-точь как лицо у юнги Иванова изуродован был!

— Как же так? — помолчав, спросил я. — Как же вы себя верующим человеком не считаете, если такое видели?

— Как? — собеседник попытался усмехнуться. — Не знаю… Видеть всякое приходилось, да столько всего наделано, что страшно, понимаете ли, верить. Страшнее всего это для нас…

На этот раз моему собеседнику удалось усмехнуться.

Хотя, может быть, лучше он и не пытался бы усмехаться…

Литургия закончилась.

В храме остались те, что ожидали заказанных служб, да еще любопытствующие. Они толпились у прилавка, где торговали свечами и книгами, разглядывая иконы, бродили по церкви.

Вот хорошенькая молодая женщина в пушистой меховой шапке остановилась возле иконы Казанской Божией Матери, зашептала что-то, потом неумело перекрестилась и уже хотела отойти. Но нагнулась к иконе поближе, как в зеркале, рассматривая свое отражение. Поправила выбившуюся из-под шапки прядку и, почувствовав осуждающий взгляд, оглянулась на Марину и быстро отошла.

Марина тоже смущенно опустила глаза. Что ей было осуждать эту женщину, если еще год назад и сама она тоже не знала, как и когда креститься, где встать в храме…

Догорали на канунном столике свечи. Крест с распятым на нем Спасителем возвышался над трепетными огоньками…

Ожидание затягивалось, но наконец появился и батюшка.

Крепкий, чернобородый, он вышел из алтаря с кадилом в руке, и панихида началась.

Марина в последний раз оглянулась, но муж — панихиду она заказала по свекрови, сегодня была годовщина ее смерти — все еще не появился. Наверное, задерживался по своим делам. Вздохнув, Марина зажгла свечку, что держала в руке, и застыла, наблюдая за службой.

— Упокой, Боже, рабы Твоя, и учини я в раи, идеже лицы святых, Господи, и праведницы сияют яко светила; усопшия рабы Твоя упокой, презирая их вся согрешения… — звучали под сводами церкви высокие, скорбные слова.

Помахивая кадилом, священник подошел к подоконнику и взял лежащие там записочки.

Когда он первый раз оглашал имена, Марина отвлеклась и пропустила имя свекрови. Снова зазвучали слова молитв, и Марина решила больше не думать, успеет или нет застать хотя бы окончание панихиды муж. Глядя на огонечек своей свечи, повторяла она вслед за священником знакомые слова и теперь уже не пропустила, когда прозвучало имя свекрови. Только почему-то записку батюшка прочитал неправильно, вместо «приснопамятной», как положено в годовщину памяти, произнес «новопреставленной Марии»…

«Батюшка, дорогой… — мысленно поправила его Марина. Приснопамятной… Присно-па-мят-ной Марии, батюшка…»

— Спасе наш, с праведными рабы Твоя, и сия всели во дворы Твоя, якоже есть писано, презирая яко Благ прегрешения их, вольныя и невольныя, и вся яже в ведении и не в ведении, Человеколюбче… — звучали слова, и скорбный Спаситель возвышался на кресте над застывшими с зажженными свечами в руках людьми.

И снова, когда начал перебирать записки священник, — Иоанна, Антония, Сергия, Андрея, Андрея, Сергия, Любови, Александры, Павла… — зазвучали имена.

«Приснопамятной Марии, батюшка… — снова подумала Марина. — Прис-но-па-мят-ной…»

Священник вдруг прервал скороговорку. Поднес записочку поближе, потом поднял голову, оглядывая собравшихся, снова посмотрел в бумажку. — Приснопамятной Марии… — медленно и старательно, словно первоклассник, прочитал он и дальше снова перешел на обычную скороговорку, перебирая записки.

Марине даже не по себе стало.

«Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную…» — тихо, одними губами прошептала она.

Кто-то осторожно тронул ее за плечо. Марина оглянулась и увидела мужа.

— Успел все-таки… — прошептал он.

Подошел к канонному столику и поставил там свою свечку. Уже прозвучали — «Вечная память» — последние слова молитвы, и панихида кончилась…

— Жалко все-таки, что я не знала твою маму… — сказала Марина, когда уже шли домой. — Я даже не представляю ее себе.

— А как ты ее можешь представить, если она умерла, когда мы еще и незнакомы были… — муж покачал головой. — Представить страшно, как давно это было. Четверть века уже прошло. Надо будет все-таки позвонить сестре и отпеть хоть заочно.

— Как?! — Марина остановилась. — Вы не отпевали ее?!

— Где?! — муж покачал головой. — У нас же нигде близко церкви не было. Да и сами тогда мы некрещеные были.

— А я и не знала, что она не отпетая еще… — тихо проговорила Марина. — Как же так?

— Надо отпеть… — думая о чем-то своем, проговорил муж. — Не собраться никак с делами этими.

Оставшуюся до дома дорогу прошли молча.

Когда ни зайдешь в храм, у этой иконы всегда горят свечи…

И так размещен образ, что кажется, будто пламя свечей, отражающееся в стекле киота, и рассеивает сгустившиеся на иконе сумерки, и пространство, где находится Богородица, смыкается с пространством храма.

Не от того ли такая удивительная молитвенная тишина стоит тут…

А недавно мне довелось узнать и историю появления этой иконы в храме.