Праймашина - Вадим Панов

– Все в порядке, – выдавил начальник стражи. – Благодарю.

Но природная его бледность стала еще более очевидной, и теперь лицо фихтерца напоминало вылепленную из снега маску.

– Это я вас благодарю, Жубер: поймать за один день стольких опасных преступников дорогого стоит. Поверьте, я восхищен.

– Благодарю.

– Оставьте. – Прокурор перевел взгляд на записи. – Кто такой Вилли Задохлик, поимкой которого так гордится ваш заместитель?

– Известный вор и мошенник, – доложил начальник стражи. – Взят с поличным при попытке ограбить дом купца Свенса. Повторный арест, а значит, завтра он лишится руки.

– Очень хорошие законы, – одобрительно пробормотал Петерсен. – Если я правильно понял, Задохлик из местных бандитов? Он фихтерец?

– Совершенно верно.

– И этот факт радует меня больше всего, Жубер: вы наконец-то взялись за доморощенную преступность, ибо до сих пор вашим стражникам попадались исключительно залетные гости, чужаки, прибывшие в вольный город в надежде поживиться.

– Не только.

– Как правило.

– Вам виднее, – сдался начальник стражи.

– Вот именно – виднее, – веско произнес Петерсен. Помолчал, обдумывая диалог, и решил слегка подсластить пилюлю: – Зато теперь у меня есть повод сообщить его величеству, что в Фихтере начали всерьез бороться с преступностью.

– Благодарю.

Это слово удавалось начальнику стражи лучше всего.

– Не за что, Жубер, не за что: успехи последних дней целиком и полностью ваша заслуга.

Если, конечно, позабыть о неподкупном прокуроре, который пристально следит за каждым шагом начальника стражи. Официально фихтерские блюстители порядка Петерсену не подчинялись, но были обязаны поддерживать законность, согласно принятым в империи нормам, и неблагоприятный отзыв прокурора мог иметь далеко идущие последствия, вплоть до отзыва дарованных городу вольностей. До сих пор Жубер улаживал все возникающие недоразумения с помощью звонких монет, но проклятый Петерсен требовал результатов, а не денег, вот и приходилось работать по-настоящему.

«Ну, ничего, скотина, скоро ты перестанешь быть занозой в заднице».

– Теперь расскажите мне о девушке, которую ваши люди арестовали у Задранных Пальцев.

«Она-то чем тебе интересна? Зачем я вообще доложил об адорнийской сучке? Надо было вышвырнуть ее на тот берег да забыть!»

Пару месяцев назад так и случилось бы, но бурная деятельность нового прокурора дала результаты: обалдевшие от постоянных придирок стражники принялись рьяно исполнять свои обязанности, не оставляя без внимания даже сущие мелочи.

– Обычное дело, – махнул рукой Жубер. – Контрабандисты не поделили товар или не сошлись в цене, устроили драку…

– Драку? – поднял брови Петерсен. – В отчете сказано о десятке с лишним трупов.

– Одна банда перебила другую.

– За что?

– Я ведь сказал: не поделили товар или не сошлись в цене, других причин для боя у бандитов нет. У Задранных Пальцев мы нашли только убитых преступников, и спрашивать было не у кого.

Не хватало еще расследовать бандитские разборки. Порезали друг дружку, и ладно, меньше головной боли.

– Почему ваши люди не пошли по следу?

– Стражников было всего пятеро, и они…

– Побоялись отправляться в лес.

Всякое рвение имеет пределы.

– Проявили разумную осторожность, – защитил своих людей Жубер. – К тому же арестованная адорнийка наверняка расскажет, из-за чего случилась драка и кто принимал в ней участие.

– Полагаете, она входила в одну из банд?

– Такое случается, – не стал скрывать Жубер. – Здесь, на границе, люди и адорнийцы уже начали смотреть друг на друга, как на… Как…

Начальник стражи вдруг подумал, что следующая фраза идет в разрез с официальной позицией империи, и прикусил язык.

– Как на обычных соседей? – подсказал прокурор.

«Он вообще ничего не боится? Или проверяет меня?»

– Да, как на обычных соседей, – кивнул Жубер. – Насколько я понимаю, такие новости императора не обрадуют.

Время для народа и власти течет по-разному. Десять лет для повелителя доктов – мелочь, сущая ерунда на фоне стратегических задач по развитию империи. Для него война была вчера и завтра, вполне возможно, повторится. А для простых людей десять лет – изрядный кусок жизни, наполненный многими событиями. Простые люди, и докты, и адорнийцы, саму войну помнят не очень хорошо, ее заслонили повседневные дела, но повторения ее не желают.

– Адорнийка, значит? Гм… любопытно. Я допрошу ее завтра. – Петерсен отложил в сторону доклад о контрабандистах. – Теперь поговорим о главном, о Карлосе Гриде. Как вам удалось его поймать?

– Карлоса опознал Улле Изморозь, Герой леди Кобрин, который…

– Который был в Гридвальде, я помню. Они столкнулись на улице?

– Можно сказать и так. – Жубер позволил себе короткий смешок. – После смерти Безвариата Сотрапезника мы установили в его особняке новейшую прайм-защиту, не хотели, чтобы воришки и бродяги превратили дом великого человека в помойку. Сегодня она сработала, стражники прибыли, оцепили Мозговитую улицу, и Улле заметил в толпе Карлоса Грида.

– Карлос был в доме?

– Нет. Побывавшему там преступнику удалось скрыться.

– Понятно. – Петерсен побарабанил пальцами по столешнице. – Есть основания думать, что в дом Безвариата пробрался сообщник Карлоса Грида?

– Откуда взяться основаниям, если Грида еще не допрашивали? – удивился Жубер.

– И правильно. – Прокурор поднялся на ноги. – Распорядитесь, чтобы Карлоса немедленно доставили в допросную.

– Тюрьма находится в городской цитадели…

– Проклятье, – выдохнула Шахмана. – В цитадели!

– Одно название, – махнул рукой Акакий. – Купцы прекрасно понимают, что в случае войны Фихтер и дня не продержится, но должны были выполнить приказ императора об укреплении города, вот и построили нечто, названное цитаделью.

– А на самом деле? – поинтересовалась приободрившаяся Егоза.

– На самом деле это унылый трехэтажный четырехугольник, занимающий один из центральных кварталов Фихтера. – Бенефит расстелил на столе пергаментный лист и быстро набросал несложную схему. – Воротное крыло выходит на улицу Имперских Побед, в нем расположены штаб городской стражи, кухня и прочая ерунда. На противоположной стороне цитадели, примыкающей к Мозговитой, находятся конюшни, псарня, арсенал и склады. Правое крыло, идущее вдоль Деловой, занято казармами, а левое, выходящее на Прибыльную улицу, отдано под тюрьму. На первом этаже «приемная» и допросные комнаты, все остальное – камеры.