Небо цвета лазурита - Айгуль Грау

– Стало быть я не мылся столько времени? Почти четыре месяца без воды? Это перебор не правда ли?

И тут же сам себе отвечал: «Да конечно, помыться стоит», с предвкушением ощущая продолжение ночи. Голова еще кружилась, когда он стягивал сапоги и расстегивал белоснежную рубашку, которая почему-то совсем не загрязнилась за прошедшее время. Но совершенно неинтересно подвергать логическим сомнениям эти запутанные факты, связанные с магией. Значит, Харша нашла способ починить серьги. Или они сами починились, как обычно живя своей жизнью. И этого пока было достаточно. Он включил воду, подождал пока та станет горячей, разглядывая себя в зеркало. Видеть свое прежнее голое тело было как минимум странно. Уже привык к превращениям. Как принцесса может постоянно жить в таком ритме? Постепенно начинал чувствовать себя хорошо, как прежде, уже и не веря в то, что пятнадцать минут назад полз сюда на четвереньках.

Горячий поток льющейся воды и свет, исходящий из дверных щелей, разбудили Марианну. Она перевернулась на бок, лениво размышляя о причине принимать душ в час ночи, и снова уснула незаинтересованная.

Селдрион спустил, наверное, полтонны воды, прогреваясь под горячими струями, успокаиваясь и размышляя. Хотелось полежать в ванной, и он вспомнил изобилие, окружавшее его раньше. Источник, бьющий рядом с замком, так что вокруг него было возведено специальное строение, вроде стеклянной оранжереи, заросшее плотными рядами деревьев, закрывающими гигантские окна от посторонних глаз. Туда могли заходить только слуги для уборки и члены королевской семьи. Ну и Харша туда пробиралась через лифт ведущий из его спальни. Хотя источники в царстве нагов не сравняться с этим. Такое великолепие… побывав однажды, он хотел было все перестроить, но потом успокоился. Поэтому разрешал ей бывать там, несмотря на правила. Но в этом номере был только душ. Ох уж этот ограниченный бюджет… Когда он выключил воду, все мысли уже пришли в порядок, голова была ясной и холодной, но сердце трепетало.

Протерев волосы белоснежным полотенцем, он взял другое, столь же махровое и пушистое обернув его вокруг талии. Перед тем как выйти, еще раз взглянул на себя. Да, все так, все на месте, а серьги лежат покинутые на ободке раковины. Поспешным движением спрятал их в карман брюк, висевших на крючке.

Она спала, повернувшись спиной к двери ванной. Селдрион на цыпочках прокрался и лег рядом. Тонкая полоска света, проникающая из приоткрытой двери, немного освещала комнату. Марианна лежала, подперев рукой голову на подушке, черные волнистые волосы, уже доходящие до середины спины, рассыпались по плечам, откинулись назад на подушку, разметались по простыне, полная грудь мерно вздымалась при вдохах. Одета в совершенно нелепую ночную сорочку с нарисованными желтыми ушастыми белками, которых она называла «пикачу»56, хотя он одел бы ее в лучшие шелка, только чтобы потом снять их. Брови широкой дугой изгибались на конце, ресницы черные, длинные, кожа матовая бархатистая, цвета кофе с молоком. Пухлые розовые губы прелестной формы, за улыбкой которых он мог бы следить вечно. Ключицы изящно проглядывали сквозь ровную кожу, отдающую утренней свежестью, вечной молодостью. Он закусил губу чувствуя, что опять внизу начинает биться сердце. Поправил ей волосы, убрав аккуратно с лица непокорную прядь. Чувствовал, что руки дрожали, как у мальчишки. Взял ее левую руку, свободно лежащую над одеялом, потирая ладонь большим пальцем. Марианна заворочалась, вздохнула сонно. Селдрион усмехнулся сам себе, наблюдая как из памяти вырывается отрывок стихотворения, которое специально заучивал, ожидая удачного момента. Приблизившись к лицу, тихо полупропел над ухом.

С примесью ворона – голуби,

Завороненные волосы.

Здравствуй моя нежнолобая,

Дай мне сказать тебе с голоса,

Как я люблю твои волосы

Душные, черноголубые.57

Марианна заулыбалась сквозь сон. И прошептала:

– Ты выучил Мандельштама для меня? Такой приятный акцент. И голос тоже…

Она потянулась, Селдрион отодвинулся, опираясь на левый локоть, с улыбкой наблюдая за реакцией. Раскрыв глаза, она застыла шокировано, глядя на него. Ничего не понимая, прищурилась, нахмурилась, подняла брови домиком. Он засмеялся очарованный ее удивлением.

– Я снял серьги. – Пояснил наконец.

– Правда! Это так здорово. Как это случилось, расскажи? Когда? – Лицо просияло восторгом. Она хотела сесть, но Селдрион мягко удерживал ее, не давая подняться. Марианна обвела его глазами и вдруг покраснела, заметив наготу.

– Что случилось? – Он смотрел немигающим взглядом.

– Когда ты снял серьги, то остался без одежды? – Марианна замерла, всем телом теперь ощущая его присутствие. Она металась взглядом с его голого торса к еще мокрым волосам, бровям, скулам, губам, не в силах отвести взгляд, ибо отводить было некуда. Селдрион лежал на боку прямо перед ней, впиваясь неподвижным гипнотическим взглядом серо-стальных глаз, и в полутьме она могла различить чуть вздернутые уголки губ. От волнения она начала тихонько дрожать, как от холода.

– Что случилось? Тебе холодно? – Он не изменился в лице, но Марианна ясно слышала отзвуки торжества в голосе.

– Нет, просто…ты так близко…

– Я все это время был «так близко», ты не думала? – Марианна молчала. – Я все это время наблюдал, как ты выходишь из душа, вытирая волосы, как одеваешь свои любимые дешевые украшения, которые только уродуют тебя, как спишь, обнажая длинные ровные ноги, как ешь, расчесываешь волосы, мажешь кремом руки, поправляешь одежду. Все ежедневные мелочи твоей женской жизни… И все это так пленительно изящно… Я все это видел и, наверное, ты только сейчас подумала об этом. Я же живу с тобой в одной комнате уже несколько месяцев. И ни разу тебе в голову не приходило, что я чувствую в этот момент. Правда?

Марианна молчала, у нее кружилась голова. Она вообще не могла думать ни о чем рядом с ним. И опять взглянула тем самым взглядом, который бросила тогда в кабинете, когда он мучил ее своими речами. Во взгляде читалась немая мольба – молчаливое признание в любви. Селдрион тут же смягчился и отвел взгляд.

– Ладно, забудь. – Он откинулся на спину.

Они лежали неподвижно в напряженном ожидании, предчувствии. Марианна краем глаза разглядывала его мышцы, бугрившиеся под белой мраморной кожей, ровной, как будто это была статуя, без единого пятнышка или изъяна, на серебряно-белые волосы, разметанные по подушке, точеные скулы и профиль аристократически-ровного носа. Они лежали так долго, что Марианна стала понимать – он ничего не предпримет. Как будто с того самого вечера после бала, после сокрушительного отказа, уязвившего самолюбие, он решил избегать любой инициативы, любых попыток даже дотронуться до нее. Из гордости предпочтет остаться в одиночестве. Минуты казались вечностью. Она заметила, как он плотно сжал губы, чуть хмурясь и поняла, что настал тот момент, который нельзя упускать и в этот момент все зависит от нее. Протянув руку, она дотронулась до плеча. Селдрион оставался недвижимым.