Неповторимое. Том 3 - Валентин Иванович Варенников

Действительно, накануне вечером мы по телефону обсуждали этот вопрос в общих чертах, но не предполагали, что решение о выводе состоится уже утром. В связи с этим возникало много вопросов, но министр обороны выглядел категорично, полагая, что если еще что-то потребуется, то будет решаться параллельно. Ачалов и я поддержали министра обороны, тем более что войска, находясь в городе двое суток, конечно, испытывали большие ограничения, особенно санитарно-гигиенического порядка. В свою очередь он попросил нас обоих поехать на очередное заседание ГКЧП, которое должно состояться в Кремле в кабинете Янаева, и доложить там о принятом решении. Одновременно попросил передать, что лично подъехать не может, так как с утра проводит заседание коллегии Министерства обороны.

В кабинете Г.И. Янаева было как в Смольном в 1917 году. Люди заходили, выходили, стояли группами и что-то обсуждали. Благо, что кабинет был огромный.

Янаев сидел в торце длинного стола заседаний, справа и слева от него стояли какие-то сотрудники с документами. Он их поочередно принимал, рассматривал представленные материалы, делал какие-то поправки, подписывал. Отдав короткое распоряжение, переходил к очередному. У Геннадия Ивановича был вид очень уставшего человека. Он много курил и совершенно не реагировал на все то, что происходило в кабинете.

Меня же удивляло одно: что и какие документы можно сейчас, именно в это время рассматривать и о чем сейчас с кем-то можно было говорить, если это не касается текущего момента и стабилизации обстановки в стране, и в первую очередь в Москве? Кто вообще имел право подходить к нему с другими вопросами? Со стороны создавалось такое впечатление, что люди, наседавшие на Янаева, умышленно отрывали его внимание от главных проблем.

За столом заседания уже сидели некоторые члены ГКЧП. Они располагались ближе к Янаеву, но по два места с каждой стороны были свободны. Видно, иерархия уже установилась и здесь.

Владимир Александрович Крючков, стоя в центре кабинета, постоянно с кем-то разговаривал (вероятно, это были его сотрудники), часто уходил в дальнюю комнату, где, очевидно, говорил по телефону, и через две-три минуты появлялся вновь. Олег Семенович Шенин с первым секретарем Московского горкома КПСС Юрием Анатольевичем Прокофьевым и еще с каким-то товарищем стояли ближе к стене у рабочего стола Янаева и о чем-то оживленно беседовали. Затем Шенин решительно махнул рукой и пошел к нашему столу, но не сел, а встал у окна рядом со мной, только сзади. К нему опять подошел Ю. Прокофьев и, видно продолжая начатый разговор, сказал:

– В этой обстановке единственный и правильный выход – это действовать так же, как делают это они. Разрешите мне поднять на двух-трех заводах Москвы рабочих, рассказать им ситуацию, и они в течение нескольких часов палками разгонят весь этот пьяный сброд у Дома Советов.

– Но ведь у нас в Москве объявлено чрезвычайное положение, – не сдавался О. Шенин. – Как же мы будем выглядеть? Сами объявили чрезвычайное положение и сами же его нарушаем?! Нет, этого делать нельзя.

– Но ведь псевдодемократы полностью нарушили закон о чрезвычайном положении! Им все можно, а нам нельзя?

– Да поймите же вы! Не можем мы уподобиться этим ублюдкам. Если они нарушают законы, то, по-вашему, и нам это позволено? Нет. Мы должны быть последовательны.

Невольно слушая этот разговор, я тоже думал, что мы допускаем какую-то несправедливость. Нельзя считать правильным, что одни безмерно нарушают всё и вся, а другие слепо придерживаются норм и законов. Но если бы все придерживались и были последовательны! ГКЧП действовал в соответствии с духом и буквой закона. А вот в отношении к злостным нарушителям – фактически никаких практических законных мер не предпринимали, и это вдохновляло и подталкивало псевдодемократов к еще более нахальным, нахрапистым и агрессивным действиям.

Почему Олег Семенович Шенин не позволил Ю. Прокофьеву поднять рабочих хотя бы двух заводов и навести порядок в столице (точнее, вокруг Дома Советов на Красной Пресне), – до сих пор понять не могу. Видимо, все-таки наша воспитанность, дисциплинированность и порядочность мешали нам иногда принимать правильные в сложных ситуациях решения. Считалось, что оппоненты должны тоже придерживаться тех же принципов, что и мы. Но это было не просто заблуждение, а тяжелая ошибка. Что и привело в целом к трагической развязке.

Забыл сказать, что, прибыв к Янаеву, мы с Ачаловым представились. Геннадий Иванович вначале никак не мог понять, в связи с чем мы прибыли, но затем предложил нам располагаться за столом заседаний. Прибыл маршал С. Ахромеев и тоже сел за стол против нас. Завязалась небольшая беседа:

– Что, Дмитрий Тимофеевич какие-то решения принял?

– Да, – отвечаю, – принял решение вывести войска из города.

– А что в отношении Ельцина?

– Думаю, что руководителям ГКЧП надо немедленно лично переговорить с ним и принять решительные меры по пресечению этого базара вокруг Дома Советов.

– Не знаю… не знаю… – задумчиво отвечал С. Ахромеев, – это исключать нельзя, но все развивается очень плохо.

– Плохо потому, что нет решительных мер.

Сергей Федорович удивленно посмотрел на меня и замолк. Действительно, было чему удивляться – например, кто запрещает руководству страны принимать решительные меры? Никто. Бездействие не только отдавало инициативу в руки оппозиции, но и подталкивало ее к еще более агрессивным действиям.

Наконец по команде Янаева началось заседание ГКЧП. Суета в кабинете прекратилась, большинство присутствовавших приблизились к столу – одни сели, другие стояли рядом, разговоры не смолкали. И хотя наступил относительный порядок, все равно для меня, как человека впервые присутствующего на таком заседании, эта картина «попахивала» анархизмом. Почему-то вспомнил А.Ф. Керенского, когда он руководил Временным правительством. Судя по историческим справкам, он, конечно, не справлялся с управлением таким государством, каким была в то время Россия. Но тогда хоть было понятно, кто обязан руководить страной. А сейчас Г.И. Янаева подтолкнули к временному исполнению обязанностей главы государства, но в то же время ничего не сделали, чтобы он как глава смело действовал и шел вперед – главные фигуры из руководства страны как-то сторонились его, что, конечно, «размывало» власть. Отсюда и все последствия.

Геннадий Иванович Янаев, открыв заседание, долго, но слишком общо говорил об обстановке в стране. Затем перешел к Москве. Сказал, что деструктивные силы спровоцировали столкновение толпы с военными на Садовом кольце в районе Смоленской площади и что в итоге погибли три человека. Но почему-то не сказал, что организаторами этой беды являются конкретные лица – Ельцин, Бурбулис, Хасбулатов, Руцкой, Гавриил Попов.

Далее он говорил, что надо искать выход из сложившейся ситуации (уместно здесь было бы ему добавить: «из этой глупой ситуации, которую мы