Тайная жемчужина - Мэри Бэлоу

Да, она отдалась ему. И только ему. В этот единственный раз.

Он приподнялся и лег рядом с ней. Потом натянул на них одеяло – Флер, – он страстно поцеловал ее, – мы изгнали злых духов?

– Адам, – ответила она, трогая кончиками пальцев его лицо, – вы красивы Вы очень красивы.

Они оба не заснули в эту ночь. Он крепко прижимал ее к себе, перебирая пальцами ее волосы. Они без слов понимали друг друга. У них была всего одна ночь. И не было времени ни для разговоров, ни для сна.

Они тихо лежали, обнимая друг друга, пока снова не пришло время любить.

* * *

Флер очнулась перед самым рассветом. Ее голова покоилась на Плече герцога, он легонько терся щекой о ее волосы и смотрел в темноту. Свечи в гостиной давно сгорели.

Наверное, можно поселить ее в каком-нибудь домике, думал он, где-нибудь неподалеку от Уиллоуби или, может быть, Лондона. Он сможет навещать се и оставаться там на несколько дней или недель. И этот дом станет для него больше домом, нежели Уиллоуби.

Они станут мужем и женой, но он не сможет дать ей свое имя. Не сможет расторгнуть брак с Сибиллой. Но он останется верен Флер. Может быть, у них появится ребенок. Или даже несколько детей.

Он повернул голову, чтобы поцеловать ее волосы. Ее можно уговорить. Она любит его так же, как и он ее. Ему это сегодня стало ясно.

Может быть, это будет коттедж у моря, тогда они могли бы гулять вдоль скал, овеваемые ветром, и любоваться волнами. Или гулять по пляжу и брать с собой детей, а те будут бегать по кромке воды и играть в песке.

Он снова потерся щекой о ее голову. Памеле тоже понравилось бы на пляже…

Он мог бы расторгнуть брак с Сибиллой в течение года, если бы решился пойти на это. Но он останется верным клятве, которую когда-то дал, хотя она и отказала ему в супружеских правах, которые дает настоящий брак. Он не сделает этого еще и потому, что даже сейчас у него остались какие-то чувства к ней. Но главное – Памела. Она не станет брошенным ребенком.

– Но он едва ли сможет вести двойную жизнь. Или он принадлежит Сибилле и Памеле, или Флер. Иное – не для него.

Он крепче обнял Флер, продолжая смотреть вверх.

– В чем дело? – спросила она, повернувшись к нему.

Он неторопливо поцеловал ее.

– Я хотел что-то вам сказать, прежде чем настанет утро.

– Я слушаю.

Рассвет неминуемо приближался.

– Послезавтра я снова вернусь к своей прежней жизни.

Надеюсь, что смогу прожить так остаток моих дней. Хотя бы ради Памелы.

– Да, – ответила она. – Я знаю, Адам. Вы не должны чувствовать себя чем-то обязанным мне. Мы условились, что эта ночь будет единственной. И я не стану вашей любовницей, даже если вы захотите этого.

Он прижал палец к ее губам и поцеловал в лоб.

– Вот что я вам скажу, Флер. В некотором смысле вы останетесь моей женой гораздо больше, чем Сибилла. А физически я навсегда останусь верным вам. В моей постели больше никогда не будет другой женщины. – Он так и не убрал пальца с ее губ. – Мой брак только формальный, – сказал он. – И всегда был таким.

Он услышал, как она поперхнулась.

– А Памела? – шепотом спросила она.

– Она дочь Томаса. Он оставил Сибиллу, когда та ждала ребенка. А я только что вернулся из Бельгии и все еще был влюблен в нее, или, скорее, в особу, за которую ее принимал.

Она шумно вздохнула.

– Но с того момента, когда Памела родилась, она принадлежит мне. Я готов умереть за нее. И если бы возник вопрос об аннулировании моего брака, то я не пошел бы на это из-за нее. И если я вынужден буду выбрать между нею и вами. Флер, а так может случиться, то я выберу ее.

Она прижалась головой к его груди.

– Да, – согласилась она. – Да.

– Вы ненавидите меня за это? – спросил он.

– Нет. – Последовала длинная пауза. – За это я и люблю вас. Адам. Вы так мало думаете о себе. Вся ваша жизнь наполнена заботами о других. Я сначала не понимала, а теперь убеждаюсь в этом все больше и больше.

– И все-таки я вырвал у вас ночь для себя, – возразил он. – Это эгоистично и морально не правильно, как выразился бы ваш друг-священник. – Он коснулся ее волос губами. – Но мне не хочется говорить. Я хочу любить вас хотя бы еще один раз. И хочу, чтобы вы знали: впредь я буду верен вам и стану думать о вас как о своей жене.

– Один миг вечности, – сказала она, дотрагиваясь до его губ кончиками пальцев. – Это прекрасно, и не надо никаких слов. Я никому не отдам этого мгновения, даже если бы мне пообещали взамен лишних десять лет жизни, Адам.

Она повернулась на спину, протянула к нему руки, и он снова лег на нее.

Вид за окном экипажа становился все более знакомым, когда они стали подъезжать к дому. Почти всю дорогу они сидели молча, плотно прижавшись плечами друг к другу, крепко держась за руки.

– Осталось всего несколько миль? – спросил он.

– Да.

И он сжал ее руку еще крепче.

– Вам надо уладить дело с Броклхерстом, – сказал он. – Необходимо забрать у него хотя бы часть ваших денег до того дня, когда вам исполнится двадцать пять лет. Вы должны жить в определенном комфорте.

– Да, – снова согласилась она.

– Я попрошу Хаутона проследить за этим.

– Благодарю вас.

И снова воцарилось молчание.

– Я не смогу больше приехать сюда. Флер, – сказал он. – И даже не имею права писать вам.

– Да, я понимаю, и мне тоже нельзя.

– Можете ли вы пообещать мне, что если у вас возникнут трудности, то вы напишете Хаутону? Обещаете мне?

– Только в самом крайнем случае, – сказала она. – А вообще нет, Адам. Скорее всего нет.

Он сжал ее пальцы.

– Флер, – сказал он, – если вы беременны…

– Я не беременна, – сказала она.

– Если это все же так, – сказал он, поднеся ее руку к своим губам, – вы должны дать мне знать. Я знаю, вы постараетесь скрыть от меня это. Но вы обязаны мне сообщить. Это будет и мой ребенок. Единственная в моей жизни плоть от плоти. Я отвезу вас в один из моих домов и стану заботиться о вас обоих.

– Я не беременна, – сказала она. – Это было не то время.

– Но вы все же обещаете, что дадите мне знать?

– Да, – согласилась она.

Он снова опустил ее руку на свое бедро.

Они были уже в двух милях от деревни и в четырех от Герон-Хауса. Флер пыталась дышать ровно и глубоко, чтобы побороть волнение.