Английский для миллионера - Варвара Корсарова

– Простите. Я и правда удивлена.

– Ваше мнение теперь обо мне упало?

– Вовсе нет! – возмутилась она. – Наоборот, я восхищена вашим упорством. Мне очень жаль, что у вас была такая жизнь... но как повезло, что вы познакомились с этим Людвигом… это же ужасно, когда столько выпадает ребенку!

Под наплывом чувство она даже всхлипнула.

Он смягчился и сказал чуточку ворчливо:

– На самом деле ничего страшного. Дети куда выносливее взрослых. Ну да, я был настоящим мелким бандитом и попрошайкой. Мне каждый раз смешно, когда кто-то с придыханием спрашивает: вы, наверное, из старинного русского рода? Из тех самых Аракчеевых? Потомственный дворянин?

– А вы к тому Аракчееву не имеете отношения? – улыбнулась Марианна.  – Вы и правда похожи на барина.

– Людвиг считал, что мои предки могли быть крепостными того Аракчеева. Крепостным часто давали фамилии их господ.

– А знаете, – добавил он весело после небольшой паузы. – Про того Аракчеева, Алексея Андреевича, я читал много. И в чем-то выбрал его своим примером. У меня с ним много общего. Граф Алексей Андреевич был сторонник строгой дисциплины. Но справедливый мужик. Реформатор и новатор. Толковый артиллерист. Боролся с бюрократией, заботился о своих крепостных. Он был, как сейчас говорят, эффективный менеджер. Жаль, что его имя закрепилось в отрицательном значении. У меня есть в библиотеке его биография, возьмите почитать, если интересно.

– Хорошо, – улыбнулась Марианна. – Может и правда вы ему родственник. Господа часто брали себе любовниц из крепостных девушек. Может какой-то ваш предок и пошалил…

– Не исключено. Но если говорить серьезно, – Петр Аркадьевич и впрямь заговорил очень серьезно и размеренно, – мои привычки – это протест против жизни, что вели родители. Разгильдяйство, распущенность, лень – я видел, к чему это приводит. И сказал себе: я так жить не буду. Людвиг Александрович научил меня работать, показал, как добиваться целей и заодно заразил немецкой любовью к порядку.

– И что же было потом? После армии?

– Поступил в институт, как и планировал.

– Наверное, в экономический?

– Вовсе нет. По первому образованию я инженер по метрологии и стандартизации.

Марианна невольно улыбнулась. Ну конечно, как она не догадалась! Эта профессия просто идеально подходит его характеру. Стандарты, руководства – его стихия!

– Пока учился, работал. Чем только не занимался... на третьем курсе пригонял подержанные автомобили из Европы, доводил до ума и продавал. Сумел собрать кое-какой капитал. По случаю купил и перепродал оборудование для одного газового предприятия… куда и пошел после вуза. А потом… годы упорной работы, немного везения и вот результат. Видите, все просто. Каждый может.

– Ну, да, каждый, – шутливо согласилась она.

Пунш оказался коварен. После нескольких глотков в голове зашумело и пришло чувство легкой нереальности.

Все вокруг было так странно, так необычно… и огонь в очаге, и пунш в бокале, и этот мужчина с красивым, напряженным и чуточку хмурым лицом, который рассказывал ей разные невероятные вещи.

– Как вы познакомились с женой? – она услышала свой голос словно со стороны. Голос спрашивал вещи, о которых следовало промолчать. Марианна поторопилась объяснить:

– Ирина красивая и необычная женщина. Но вы с ней очень разные. Во всем…

Она быстро приложилась к бокалу, чтобы спрятать смущение.

Но Петр Аркадьевич не рассердился на вопрос.

– Да, очень разные. Я не горжусь историей моего брака. Типичная ошибка молодости.

Он отставил стакан, потер шею и болезненно усмехнулся.

– Мы познакомились в ночном клубе. Я тогда был самоуверенным щенком, который вырвался в столицу и понял, что не пропадет. Друг привел меня в элитный клуб. Ирина там торчала каждый вечер. Она дочка состоятельных людей. Видели бы вы ее тогда! Кольцо в носу, кольцо в нижней губе, помада черная, распущенные белые волосы ниже талии, в глазах вызов всему свету. Не ладила с родителями. Мечтала вырваться на свободу. И ничего лучше не придумала, как выйти замуж за наглого провинциала без роду-племени. Безголовая дурочка. Мы были друг друга достойны.

– Вы ее любили? – Марианна пожалела о вопросе в тот миг, как он вырвался, но Аракчеев опять воспринял его, как само собой разумеющийся.

– Тогда думал, что любил. Ну, представляете, как любят двадцатитрехлетние парни?

Марианна это хорошо представляла и кивнула. Аракчеев все же счел нужным пояснить:

– У девушки красивая фигура, мордашка, вздорный характер. И готово: я решил, что влюблен. Плюс – она москвичка с богатыми родителями.  Я был еще тот расчетливый паразит. Ну, как был... был и есть. Потому что упорство и трудолюбие приводят к успеху только в мотивирующих книжонках. В реальности без связей ты никто и ничто.

Аракчеев говорил спокойно, с легкой насмешкой над собой, а Марианне стало ужасно неловко.

На такую откровенность она и не рассчитывала! Что на него нашло? Видать, рому в пунш он бухнул немало. Хотя Петр Аркадьевич не выглядел охмелевшим. Язык у него не заплетался, глаза смотрели остро. Прямо на Марианну. Как бы оценивая, как она отнесется к правде о нем.

– Я просчитался, – продолжил он. – Ни связей, ни поддержки от тестя не получил. Родители Ирины устроили грандиозный скандал. Говорили, ее отец даже киллера хотел нанять, чтобы убрать меня от дочери навсегда. Ограничился тем, что лишил ее кормушки. Даша родилась через полгода после свадьбы. Я их не видел неделями. Работал как проклятый. Как раз дела пошли в гору. Дашу с детства воспитывали няни. Моя бывшая жена – противница семейного быта. Но она тоже руки сложа не сидела – сумела открыть тату-салон. У нее был свой круг знакомых, свои связи, свое времяпровождение. В один прекрасный день мы поняли, что у нас не брак, а черт знает что. Когда Даше было пять, мы развелись. С той поры и до прошлой осени я виделся с Дашей от силы два-три раза в год.

Сказав это, Петр Аркадьевич наклонился к Марианне и сказал с ироничной усмешкой:

– Теперь вы, наверное, спросите, люблю ли я дочь или лишь выполняю свой долг.

Марианна тоже отставила стакан и смело посмотрела на Аракчеева:

– Вы любите свою дочь?

Прежде чем ответить, он секунду помолчал, глядя на нее с непонятным прищуром.

– Я помню, как любил толстого карапуза в синих джинсиках, с розовой резиночкой в волосах. Когда приходил вечером, она садилась ко мне на колени, вытаскивала карандаш из кармана рубашки и грызла. Если находила телефон, грызла телефон. По выходным я гулял с Дашей в парке. Катал в коляске, покупал ей сок в пакете с трубочкой. Она выдувала сок за пять секунд, но половину проливала на себя. А потом сидела довольная с липкими руками и чумазой физиономией, – Петр Аркадьевич вдруг так улыбнулся воспоминаниям, что у Марианны захолонуло сердце. – Меня она звала не «папа», а «пафа». Вот так мы жили, и того ребенка я любил.