Застолье Петра Вайля - Иван Толстой

А.М. Я как раз разделяю господина Кулистикова, генерального директора НТВ, и Эрнста с Добродеевым, которые, что называется, в пути, и по дороге они были самыми разными, с точки зрения идеологии своей, людьми. А если вы считаете, что их идеология – только деньги… Ну, я все-таки с таким упрощением не соглашусь. Другое дело, что их кураторство через Кремль той политической ситуации… И Кремль действительно придает телевидению огромное значение, хотя господин Кулистиков это всегда отрицал, скажем, и говорил, что “телевидение – это не более чем утюг”, но здесь лукавство его понятно.

А то, с чего мы начали, эти “глянцевые” программы, “глянцевые шоу”… И вы опять же говорите, что вот в этом есть национальная идея, вот здесь как раз деньги… Другое дело, что деньги делятся. Подразумевается рейтинг, подразумевается доля аудитории. Вот что здесь для менеджеров самое важное. Они не хотят выстроить национальную идею. Они хотят дать некое качественное, как им кажется, развлечение для того, чтобы получить тот самый рейтинг, за который рекламодатели будут платить те самые деньги.

П. В. Ну и плюс еще к этому, Александр, что вы сказали, существует общественное настроение. Оно не измеряется ни в цифрах, ни в деньгах даже. В общем, ни в чем, ни в каких точных единицах. Но оно включено в ход истории точно так же, как какие-нибудь битвы, землетрясения или смены президентов и императоров. Общественное настроение, “сейчас так носят” – ни о чем нельзя рассказать, чтобы не ввернуть националистическо-патриотическую нотку.

Посмотрите, какая прекрасная научно-исследовательская экспедиция полярная. И какое из этого устроили грандиозное ура-патриотическое шоу с посрамлением Канады, Америки, ну и вообще всех, разве что не какой-нибудь Бразилии – ей не довелось в Арктику пробиться. А само по себе научно-исследовательское достижение таково, что его вполне достаточно для славы, что называется, мирного русского оружия. Нет, этого мало. Надо додавить. И вот это общественное настроение, может быть, сейчас важнее всего. Уже против этого никто не попрет.

А.М. Но мне кажется, что здесь совпадают кремлевские кураторы и руководители каналов с тем, что нужно ориентироваться на большой стиль, надо воссоздавать большой стиль. И вот это погружение на дно Северного Ледовитого океана – это рефлекс, скажем, полетов летчика Водопьянова, путешествий наших полярников, и так далее. То есть воссоздается очень искусственный и очень поверхностный большой стиль. Причем он воссоздается во многих вещах – и в объединении Церквей, и в Олимпиаде – все это такие галочки, все это делают кремлевские товарищи. Другое дело, мне кажется, это взбитая пыль, а вот истинная патриотическая идея – на задворках, ей не дается слова, она цензурируется. И я считаю, что это неправильно.

Кулинария с историей

Для чего праздник?

Программа: “Континент Европа”

Ведущие: Елена Коломийченко и Джованни Бенси

23 декабря 1996 года

Петр Вайль. В праздник едят вредное. Если учесть, что еще и пьют больше обычного, то на вопрос: “Для чего праздник?” – ответить почти невозможно. “Оттенить будни” – но само это сочетание нелепо. “Отдохнуть от трудов” – но время от покупок до похмелья тяжелее каторги. “Собрать друзей” – но по отдельности они всегда милее. “Показать себя” – это с красной-то физиономией от плиты за большие собственные деньги?

Нет, на уровне сознания смысл праздника не уловить. Обратимся к подсознанию, опустимся в его сердечно-желудочные глубины.

Тот, кто хоть раз в жизни выдержал длинный – Великий или Рождественский – пост, знает, как готовится к разговлению человеческое нутро, как волнуется, трепещет и ждет оно, независимо от количества прочитанных головой книг. В праздник всегда ели дорогое и труднодоступное, что и закрепилось как вкусное – чтобы отличить трапезу от будничной. Современная цивилизация поставила знак равенства между дорогим и вредным, между вкусным и вредным: весь этот подсчет калорий, замеры давления, холестерин с проступающим в нем средневековым ужасом холеры. Демократическая цивилизация заставила миллионера питаться скуднее, чем его слугу. И вообще: чем беднее человек – тем богаче он ест.

А как быть интеллигенции – хотя бы пресловутой российской? Оппозиция “духовное/материальное”, некогда прерогатива Церкви, в XIX веке укрепилась в мирском расширенном варианте как следствие расширения грамотности. Новый образованный слой, не в состоянии – по крайней мере, быстро – достичь материального уровня слоя старого, брал свое в утверждении духовного превосходства. Пока-то все еще в прежнем порядке, по крайней мере, в пределах отечества. Цивилизация здесь завоевывает умы и сердца, желудки еще держатся.

Значит ли это, что праздник в России более праздничен? На гастрономическом уровне, пожалуй, да. Более ощутим, более значим. Да и поводов, как и возможностей, становится больше. Давно ли вернули Рождество – с его двумя великолепными полузабытыми застольями? В русской традиции тщательнее разработан пасхальный стол. Рождественский в целом ориентирован на среднеевропейский, восходящий к английским, начатым в XVI веке, обычаям: утка, гусь, позже индейка. Что касается Сочельника, с этим все более или менее ясно, потому что существует воспетое классиками и возлюбленное народом национальное явление, настолько безусловное для всякого россиянина, что в извечном ревнивом противостоянии с Западом занимает место среди козырных духовных категорий – рядом с песнями и дружбой. Речь идет о русском закусочном столе – попросту говоря, о водочке под грибочек и рыбку.

Конечно, расширение мира нарушает милую сердцу иерархию ценностей. А живот ближе к сердцу, чем голова. И легче привыкнуть к мысли о том, что есть не менее читающие страны, чем признать превосходство шведской водки, итальянских белых грибов, норвежской лососины.

На гастрономической карте мира свои границы. Что объединяет в компании европейских столиц Лондон, Москву и Стамбул, кроме любви к чаю? Что столь резко отделяет Ломбардию и Пьемонт от остальной Италии, как употребление сливочного масла вместо оливкового? Где еще осталась Австро-Венгрия, помимо ресторанного меню?

Наше отечество в течение десятилетий на мировом уровне представляли борщ и шашлык, что было, наверное, самым убедительным аргументом в пользу понятия “советский народ”. Мощные козыри выпали из колоды, Россия осталась при своем. Что это? Замечательные, но сомнительные пельмени, уральско-сибирские, с сильным угро-финским акцентом, разумеется, уха – единственный в мире прозрачный рыбный суп, торжество минимализма, сравнимое с японской поэзией и живописью треченто. И, наконец, завершим параболу, русский закусочный стол на постной основе – рыба, грибы, соленья. Пусть в отдельных видах побеждают иноземцы, ничего не поделаешь, “Абсолют” действительно лучше “Московской”, и Норвегия из лосося только что варенье не варит, но обилие, гармония целого дают безусловное закусочное первенство России.

Какие и как сервировать закуски в Сочельник, знает каждый. А кто не знает, тот и календаря недостоин. В русской традиции не принято в такой вечер подавать суп, о чем стоит пожалеть, потому что тарелка ухи была бы весьма уместна. На горячее – тоже ясно. В Сочельник – рыба, в Рождество – мясо. Что пить за праздничным столом, тоже все знают, но это под закуску. Под рыбу же в Сочельник и под мясо в Рождество горячо рекомендую пунш из грузинских сухих вин – “Кварели”, “Мукузани”, “Телиани”.