Танцы в нечётных дворах - Элен Витанова

Нет, не так… Вчерашние чувства, нахлынувшие вечером и полностью парализовавшие ее волю, не были любовью. Это был страх, точно такой же страх, как у Стефана, и признания в любви, которые она репетировала во дворе, были адресованы не Стефану. Она говорила это себе. Она впервые в жизни разрешила себе не бояться. Разрешила думать, что любовь есть.

Да, настоящие отношения — это не проект. Не «понравились, поженились, родили детей». Настоящие отношения — это свобода. Свобода ежедневно выбирать, хочешь ли ты быть рядом с этим человеком. Свобода ежедневно принимать такой же выбор человека, которого любишь. И если однажды это приведет к боли, ну что ж. Гораздо больше боли испытываешь, не позволяя себе любить. Она вспомнила выражение глаз Стефана накануне в баре. Гораздо больше боли. Кстати, а что там, в письме, которое принес вчера Андрей?

Эльза вернулась в комнату, оделась, и, слегка вытерев полотенцем волосы, взяла с тумбочки письмо. Она уже точно знала: в нем нет ни слова о любви. Из надорванного конверта показался уголок бланка. Ну конечно, как было не догадаться? Это же вызовы в суд, для всех свидетелей… И — ничего, ни клочка бумаги, ни слова для нее. Что бы с ней было, если бы она вскрыла это письмо, не увидевшись вчера со Стефаном? Инфаркт? Какая она все же молодец, что решилась зайти к нему вчера…

С бланками в руках Эльза вышла на кухню. Все еще спали: наверное, было рано. Она засунула бумажки за стекло серванта, вылила в высокий стакан вчерашний кофе из турки, добавила несколько кубиков льда. Распахнула ставни, села на подоконник. За окном пробуждался чудесный город. Какая-то птица в листьях акации кричала: «Не спи, не спи, не спи…» Она больше не будет «спать». Она знает: у жизни много сюрпризов, и никто не вправе закрывать глаза на половину из них… Она больше не будет «танцевать» лишь в нечетных дворах.

Эльза почему-то снова вспомнила текст своей последней, так и не сыгранной роли. «Чтобы быть счастливым, надо уметь не замечать жизнь». Какой дурак это придумал? Ведь на самом деле все наоборот. И вслух, словно пробуя слова на вкус, тихо произнесла:

— Чтобы быть счастливым, надо уметь замечать жизнь.

И за спиной услышала:

— Чистая правда, — в дверях улыбался Роберт. — Кстати, почему ты скрывала, что любишь холодный кофе?

— Я и сама этого не знала.

— Я знаю отличный рецепт фраппе.

— Рецепт чего?

— Нормального холодного кофе, — Роберт забрал у нее стакан и вылил его содержимое в раковину. — Не надо тебе ничего вчерашнего. Это не полезно.

Эльза с удовольствием наблюдала, как Роберт, ловко достав с полки медную турку, сварил в ней кофе, что-то добавил в него, а затем медленно влил в высокий стакан со льдом.

— Роберт, я говорила вчера со Стефаном. Он приехал, чтобы отвезти вас всех в суд.

— И где же он?

— Не знаю. Но документы вот, за стеклом. Вы лучше езжайте без него, я позвоню адвокату, он встретит.

— А ты?

— А мы с Габи переедем к Элле на время.

— Думаю, это хорошая идея. Так всем будет спокойно.

— И счастливо.

Роберт протянул ей фраппе и пожал плечами:

— Ну, теперь-то я в этом уверен.

«Чтобы быть счастливым, надо уметь не замечать жизнь…» Глупая фраза не шла из головы. Эльза рассматривала афиши собственных спектаклей, в изобилии покрывавших стену маминой комнаты, и собственное лицо на них казалось ей чужим. Как можно быть счастливым, всегда лишь повторяя чужие слова? Проживая чужие жизни? Не имея даже представления о возможностях, которые у тебя есть? Эта квартира вдохновляла ее на творческий поиск: ей хотелось обставить выступления Городской невесты так, чтоб они моментально запоминались публике, чтобы их ждали… Чтобы давали больше денег, которые в этом случае способны принести реальную пользу.

Выступление должно быть не просто танцевальным номером под скрипку, хотя это прекрасная идея, и на вечеринке они с Габи действительно имели успех. Здесь должно быть кое-что еще, какой-то аттракцион: люди любят, когда их вовлекают в процессы. И еще — она совершенно не умеет просить денег. Не было такого опыта. Просить что-то у отца означало навлечь на себя гнев, а у Стаса просить не приходилось: деньги хранились на общем счете, откуда всегда можно было взять необходимую сумму. Что же делать?

И тут Эльзе пришла в голову идея: она не будет просить деньги и кому-то что-то объяснять. Она закажет что-то вроде большой копилки, напишет на ней номер детдома и, может, телефон директора — чтобы желающие могли записать его и после проверить, поступили ли отданные ими деньги. Но вот что делать с аттракционом? Хорошо бы что-то предлагать людям взамен… Что-то действительно интересное…

Размышляя, Эльза выглянула в окно и позвала Габи, которая во дворе рассказывала детям истории. Девочка, войдя в дом, сразу кинулась ей на шею. Эльза погладила ее по непослушным кудрям.

— Габи, собирайся, нам нужно идти к Инессе, примерять твое новое концертное платье.

Девочка кивнула, заглянув Эльзе в глаза.

— Мама, ты грустная?

— Нет, совсем нет. Я просто придумываю.

— Что придумываешь, истории? Как я — им? — она кивнула в сторону двора, где в первый же вечер нашла себе с десяток друзей.

— Нет, не истории… — Эльза посмотрела на девочку. — Габи, я думаю о нашем с тобой номере. Вот смотри, ты будешь играть, я — танцевать, люди будут давать нам деньги. Я думаю, что им еще такое приятное можно дать взамен. Чтобы им запомнилось, понимаешь? Чтобы не просто деньги за концерт…

— Понимаю. Им нужен сюрприз. Сюрприз в конверте. Они его откроют, и им будет приятно.

Эльза внимательно посмотрела на нее.

— Габи, ты — умничка! Мы сделаем всем «сюрпризы» в конвертах!

Эльза быстро нашла в телефоне номер мебельщика, который делал для вечеринки театральную сцену, и, позвонив, попросила его о встрече. Ей пришла в голову еще одна идея.

Прошло довольно много времени, прежде чем подполковник Стефан Коваль смог взять себя в руки и придумать сносный план действий. Он решил пойти самым прямым путем: без предупреждения наведаться к отцу Эльзы и прояснить все о личности его бывшей жены. А затем, когда выяснится — а это, несомненно, выяснится — что матери Эльзы действительно нет в живых, попытаться узнать, кем могла быть женщина, которой он, Стефан, по глупости выписал временный паспорт.

Вооружившись этой информацией, можно будет разработать дальнейший план, забрать у беглянок документ и отдать их под суд. Повод найдется, ведь это наверняка не единственное их преступление…

Возбуждать уголовное дело об использовании поддельных документов Стефан по-прежнему не хотел — кому охота выставлять себя перед коллегами дураком? Хорошо еще, что он не завел роман с Эльзой и не познакомил ее ни с кем из друзей: врожденная робость с женщинами сослужила ему прекрасную службу. Стефан помрачнел. О периоде их отношений, когда они должны были вот-вот стать романом, он теперь предпочитал не вспоминать: слишком больно было от этого вероломства, от чудовищного обмана, который обрушился на него. Второй раз в жизни полюбить и второй раз так жестоко обмануться! Почему это происходит именно с ним? Надо взять себя в руки, разобрать оставшиеся на столе бумаги, подшить их в папки в соответствии с уголовными делами, а затем собраться и пойти к ее отцу. Интересно, что он за человек? Наверняка ничего хорошего, раз воспитал такую непутевую дочь.