Страсти по адмиралу Кетлинскому - Владимир Шигин

Вскоре после захвата англичанами официально вошел в состав британского флота под названием «Glory IV» и некоторое время являлся плавучей казармой для части славяно-британского легиона Впоследствии, эвакуируя свои войска с севера, интервенты увели «Аскольд» в Англию, где он использовался как блокшив в Гриноке (Шотландия). В 1921 году советским правительством было принято решение выкупить крейсер у англичан и затем продать его на металлолом в Германию. В 1922 году «Аскольд» был выкуплен. Освидетельствовал его известный академик-кораблестроитель А.Н. Крылов, сделавший заключение о полной непригодности старого крейсера для дальнейшей эксплуатации. В своих воспоминаниях он подробно описал печальную и последнюю встречу с кораблем своей молодости. Знаменитый академик А.Н. Крылов написал: «В ноябре 1921 года английское правительство предложило нашему взять этот крейсер обратно с уплатой какой-то ничтожной суммы за его охрану. Как уже было сказано, я производил прогрессивные испытания «Аскольда» и затем совершил на нем переход до Алжира; и я еще помнил устройство этого корабля: на нем были бронзовые минные аппараты, красной меди трубопроводы, вообще много меди и бронзы, которые даже при продаже на слом, если корабль не войдет в строй нашего флота, расцениваются сломщиками высоко. На основании этого на запрос полпредства я доложил, что следует крейсер осмотреть, чтобы определить, стоит ли его ремонтировать для дальнейшей службы или продать на слом. Цена его при продаже на слом по моему расчету могла составить около 25 000 ф. ст. Сломщики предложат сперва 9000 ф. ст., но им следует ответить, что они сами знают, сколько на «Аскольде» меди и бронзы, сколько вполне исправных механизмов, 900 сажен якорных цепей и пр. Я был назначен в комиссию по осмотру. По докладе результатов его морскому командованию в Москве было предложено крейсер выкупить у англичан и затем продать германским сломщикам, что и было исполнено». Через несколько месяцев корпус крейсера был отбуксирован в Гамбург, где и порезан на металл. Так завершилась история многострадального «Аскольда».

Противоречивость оценок деятельности К.Ф. Кетлинского в 1917 году была характерна для советской историографии. Острая борьба в советской историографии по поводу политической оценки личности Кетлинского не была случайной. Она отражала тогдашние тенденции в осмысливании нашей непростой истории, и прежде всего ее революционного периода.

Мурманский историк П.В. Федоров так характеризует объективные причины начавшегося противостояния писателей и историков вокруг оценки деятельности контр-адмирала Кетлинского: «Революционные события, произошедшие в России 90 лет назад, положили начало новому периоду нашей истории. В бурном водовороте того времени оказался и военный флот. Об участии военных моряков в революционных событиях написано немало. В советский период классовый подход неизбежно определял проблематику исследований — приоритетной считалась тема борьбы матросов и нижних чинов флота с «контрреволюционным» офицерством Социальные конфликты на флоте и в армии действительно стали существенным фактором разрушения старой государственности. Однако среди офицеров и крупных военачальников были и те, кто встретил революцию с надеждой на скорейшее установление гражданского мира и согласия. Советская историография нередко умалчивала или искажала их истинный образ».

Справедливости ради отметим, что периодическая переоценка деяний тех или иных исторических деятелей вообще характерна для нашей историографии, которая всегда четко реагируют на сиюминутную политическую конъюнктуру и быстро подстраивается под нее.

Что касается Кетлинского, то в исторической литературе первым обвинил его в контрреволюционности чекист М.С. Кедров, написавший в начале 30-х годов достаточно тенденциозную книгу «Без большевистского руководства: Из истории интервенции на Мурмане». Через несколько лет отличавшийся звериной жестокостью в обращении с арестованными Кедоров сам навсегда исчезнет в подвалах Лубянки. Но брошенные им семена попадут на благодатную почву. Эстафету Кедрова с его взглядом на Кетлинского, как на сугубо отрицательный персонаж советской истории примут в 1940—1950-х годах тогдашние ведущие историки революции и Гражданской войны В.В. Тарасов, И.С Шангин и Г.Е. Мымрин.

Историк К. Козловский, к примеру, о контрреволюционности Кетлинского писал так: «Их (очевидцев событий 1918 года в Мурманске. — В.Ш.) свидетельство прочно и незыблемо, что в деятельности Кетлинского в Мурманске есть много скрытых, закулисных и темных сторон». Но срытые, закулисные и тем более, темные стороны, на то они и темные, что о них никто ничего не знает. А раз не знает, то можно ли утверждать что-либо конкретно?»

Вот еще одно свидетельство, на этот раз бывшего матроса-аскольдовца Седнева, который, спустя сорок лет после смерти Кетлинского, в 1958 году утверждал: «Он (Кетлинский. — В.Ш.) был душой заговора против советской власти». Впрочем, бывший аскольдовец так и не привел ни одного доказательства существования этого заговора.

Один из самых активных «хулителей» Кетлинского ленинградский профессор В.В. Тарасов в середине 80-х годов утверждал о якобы имевшихся место планах К.Ф. Кетлинского организовать, помимо мифического заговора еще и некую тайную «морскую экспедицию» для вывоза царской семьи из России. Причем, объявляя свою информацию достоверной, Тарасов тем не менее никаких конкретных доказательств этому утверждению не приводил. При этом именно свою версию о попытке Кетлинского выкрасть Николая Второго Тарасов считал главным доказательством в обвинении Кетлинского в контрреволюционности!

Что касается меня, то я в версию профессора В.В. Тарасова нисколько не верю. Прежде всего, никогда и никто не публиковал хоть каких-то документов, подтверждающих утверждение ленинградского профессора. Кроме этого, Кетлинский никогда не был убежденным монархистом, чтобы бросаться в такую авантюру. К тому же каким образом он мог вообще организовать вывоз бывшего царя и его семьи из Тобольска или из Екатеринбурга? «Морская экспедиция», о которой говорил Тарасов, это, конечно, звучит красиво, но как реально добраться на кораблях до Тобольска? Ведь для этого надо было тайно пройти Баренцево и Карское моря, а также почти весь Иртыш, от низовий до верховий, а затем, выкрав царя, повторить опять же, в тайне от всех, этот же путь в обратном направлении!

И сегодня для выполнения столь серьезного плавания необходимы долгая и весьма серьезная подготовка, информация о ледовой обстановке, наличие судов ледового класса, опытной команды и огромные запасы топлива, не горя уже о многом остальном. Мог ли Кетлинский, находясь сам в весьма неопределенном положении в конце 1917-го, начале 1918 года, затевать столь грандиозное предприятие? Что касается «морской экспедиции» в Екатеринбург, то это выглядит еще фантастичнее.

Чтобы понять абсурдность утверждений Тарасова, стоит лишь посмотреть на карту России. Единственно, что мог бы теоретически сделать Кетлинский, это обещать организовать отъезд бывшего царя непосредственно из Мурманска. Но кто бы его туда ему привез? Да и зачем было везти царя в неблизкий Мурманск, когда его в случае успешной организации побега гораздо проще было вывезти из Архангельска?