Скорость - Дин Кунц

Если Зиллис был выродком, эмоции он имитировал гениально.

Но ведь этим и отличались социопаты: ненасытные пауки, обладающие сверхъестественным таланом являть обществу убедительный образ нормального человека, который полностью скрывал ледяную расчетливость и жажду убивать.

— Когда ты проделываешь все это с манекенами и смотришь эти мерзкие видеофильмы, ты думаешь о Джудит Кессельман?

За время их короткого общения Зиллис удивлялся не один раз, но этот вопрос просто потряс его. Налитые кровью глаза широко раскрылись, лицо побледнело, челюсть отвисла.

Зиллис сидел на полу, прикованный к кровати, Билли — на стуле, и его уже начала злить увертливость пленника.

— Стиви? Я задал вопрос.

— Что все это значит? — в голосе Зиллиса вдруг послышалась нотка праведного негодования.

— Что именно?

— Почему ты пришел сюда? Билли, я не понимаю, что ты тут делаешь.

— Ты думаешь о Джудит Кессельман? — настаивал Билли.

— Откуда ты знаешь про нее?

— Откуда, по-твоему, я могу знать про нее?

— Ты отвечаешь вопросами на вопросы, а я должен иметь ответы на все.

— Бедный Стиви. Так что ты можешь сказать насчет Джудит Кессельман?

— С ней что-то случилось.

— Что с ней случилось?

— Это было в колледже. Пять, пять с половиной лет тому назад.

— Ты знаешь, что с ней случилось, Стиви?

— Никто не знает.

— Кто-то знает, — возразил Билли.

— Она исчезла.

— Как в шоу фокусника?

— Просто ушла и не вернулась.

— Милая была девушка, не так ли?

— Все ее любили.

— Такая милая девушка, такая невинная. Невинные — самый деликатес, не так ли, Стиви?

— Деликатес? — нахмурившись, переспросил Зиллис.

— Невинные — они самые сочные, самые вкусные. Я знаю, что с ней случилось. — Знал-то он одно: Зиллис похитил и убил ее.

Зиллис так содрогнулся, что кольцо наручников застучало о раму кровати.

— Я знаю, Стиви, — повторил Билли, довольный реакцией, которую произвели его слова.

— Что? Что ты знаешь?

— Все.

— Что с ней случилось?

— Да. Все.

Зиллис сидел, привалившись спиной к раме кровати, вытянув ноги перед собой. А тут внезапно подтянул колени к груди.

— Господи, — с губ сорвался протяжный стон.

— Абсолютно все, — заверил его Билли.

— Не причиняй мне боли, — голос Зиллиса дрожал.

— А что, по-твоему, я могу с тобой сделать, Стиви?

— Не знаю. Не хочу даже думать.

— У тебя такое богатое воображение, ты такой талантливый, когда дело доходит до изобретения новых способов причинить боль женщинам, но внезапно ты не хочешь думать?

— Чего ты от меня добиваешься? Что я могу сделать? — Зиллиса трясло.

— Я хочу поговорить о том, что случилось с Джудит Кессельман.

Когда Зиллис зарыдал, как маленький мальчик, Билли поднялся со стула. Он чувствовал, что сейчас Зиллис расколется.

— Стиви.

— Уходи.

— Ты знаешь, я не уйду. Давай поговорим о Джудит Кессельман.

— Я не хочу.

— А я думаю, хочешь. — Билли не приблизился к Зиллису, но присел на корточки, чтобы их лица оказались на одном уровне. — Я думаю, ты очень хочешь об этом поговорить.

Зиллис яростно потряс головой:

— Нет. Нет. Если мы об этом поговорим, ты точно меня убьешь.

— Почему ты так говоришь, Стиви?

— Ты знаешь.

— Почему ты говоришь, что я тебя убью?

— Потому что тогда я буду знать слишком много, не так ли?

Билли всмотрелся в своего пленника, пытаясь понять, о чем он толкует.

— Это сделал ты! — И вслед за этими словами из груди Зиллиса вырвался стон.

— Сделал что?

— Ты убил ее, и я не знаю почему, я не понимаю, но теперь ты собираешься убить меня.

Билли глубоко вдохнул, его передернуло.

— Что ты сделал?

Вместо ответа Зиллис только всхлипнул.

— Стиви, что ты с собой сделал?

Если раньше Зиллис прижал колени к груди, то теперь вновь вытянул ноги.

— Стиви?

Промежность пижамных штанов Зиллиса потемнела от мочи. Он обдулся.

Некоторые монстры в образе человеческом просто жалки и не склонны к убийствам. Их логово и не логово в полном смысле этого слова, потому что они не затаскивают туда свои жертвы. Из обстановки там минимум мебели и предметы, соответствующие их извращенному представлению о красоте. Они лишь надеются уйти с головой в свои безумные фантазии и жить своей чудовищной жизнью, и мучают себя, даже если другие оставляют их в покое.

Билли отказывался верить, что Стиви Зиллис — представитель этой жалкой породы.

Признав, что Зиллис — не психопат-убийца, Билли пришлось бы смириться с тем, что он потерял драгоценное время, преследуя волка, который на поверку оказался ничтожной дворняжкой.

Хуже того, если выродком был не Зиллис, Билли понятия не имел, куда двигаться дальше. Все улики подводили его к единственному выводу. Косвенные улики.

Следовательно, продолжая допрашивать своего пленника, он просто пользовался своим положением тюремщика. Матадора не может радовать, если бык, весь в бандерильях, теряет боевой дух и уже не обращает внимания на красную мулету.

И вскоре, стараясь скрыть нарастающее отчаяние, Билли вновь сидел на стуле и пытался ухватиться за последнюю соломинку, в надежде, что результат все-таки будет.

— Что ты делал сегодня вечером, Стиви?

— Ты знаешь. Разве ты не знаешь? Был в баре, работал в твою смену.

— Только до девяти вечера. Джекки говорит, ты работал с трех и до девяти, потому что у тебя были дела раньше и позже.

— Да. Были.

— И где ты был от девяти вечера до полуночи?

— Разве это имеет значение?

— Имеет, — заверил его Билли. — Где ты был?

— Ты собираешься причинить мне боль… ты все равно собираешься меня убить.

— Я не собираюсь тебя убивать, и я не убивал Джудит Кессельман. Я практически уверен, что убил ее ты.