Мишень для Слепого - Андрей Воронин

Но она знала, это смущение пройдет, как только она заведется как следует. Так было всегда. Генерал приезжал обычно днем и никогда не завешивал шторы, укладывая ее в постель при полном освещении. А она очень стеснялась своей наготы. Но потом забывала обо всем.

Правда, ей приходилось воображать на месте Петра Павловича более молодого и более привлекательного мужчину…

– Ну что вы… Что вы… – она схватила генерала Разумовского за запястье.

Тот, посмеиваясь, свободной рукой налил водку в рюмки.

– Давай за удачу выпьем! Ты на меня не в обиде?

– За что?

– Может, тебе не так удобно жить здесь, как на старой квартире?

– Мне грех жаловаться…

– Грех, грех!

К картошке Разумовский потерял всякий интерес.

Да и Наташу окончательно покинула неловкость…

* * *

Глеб, сидя на крыше шестнадцатиэтажного дома, продуваемый всеми ветрами, морщился от звуков, несшихся из наушников, и проклинал специфику своей работы.

«Черт знает чем приходится заниматься! Информации собрал с гулькин нос, а ощущение такое, будто в дерьме извозился…»

Сиверов услышал звон разбиваемой посуды.

– Вы тарелку на пол опрокинули!

– Хрен с ней!

– Я сейчас уберу.

– Погоди, не время. Иди сюда, на колени садись…

Звякала пряжка ремня, шумно дышал генерал, постанывала Наташа.

Глеб был готов сорвать наушники.

Наконец в наушниках послышался вздох облегчения – сперва мужской, а потом женский.

«Скорее всего, притворный, – чисто машинально отметил Сиверов. – Обычно женщина или кончает раньше, или не кончает вовсе».

* * *

– Уф! – выдохнул Петр Павлович Разумовский, прикрывая полами халата бедра Наташи.

Разбитая тарелка с картошкой лежала на полу, благо в нее ухитрились не наступить. Наташа принялась собирать с пола осколки, пачкая руки в растительном масле.

Разумовский же предложил:

– Давай еще выпьем.

– А вы? – изумилась Наташа, заметив, что Петр Павлович наливает только в ее рюмку.

– С меня хватит.

– Нет, одна я не пью.

– Одной пить можно, – хохотнул генерал, – трахаться одной нельзя.

Наташа пригубила водку и встала к раковине мыть посуду. Разумовский, уже совершенно другим тоном – серьезным и даже строгим, вдруг спросил:

– К тебе в последние дни никто не приходил?

– Нет, – Наташа обернулась. – А что?

– Я просто так спросил.

– Подозреваете меня?

– В чем?

– Ну.., что я вам изменяю.

– Нет.

– Тогда что?

– Могли тут одни к тебе зайти, про меня расспрашивать. Не вздумай языком трепать! Я дело одно завертел…

Наташа с опаской посмотрела на любовника.

– А-а, – протянула она, – теперь я понимаю, почему вы попросили меня переехать на другую квартиру.

Генерал улыбнулся ей ласково и покровительственно.

– Я не столько о себе, сколько о тебе забочусь. Мало ли что…

Наташа понятия не имела, чем занимается Петр Павлович. Но, начитавшись, насмотревшись и наслушавшись криминальной хроники, она вообразила, что Петр Павлович занимается бизнесом, а его преследуют бандиты. Себя она уже представила в роли заложницы.

Поэтому ее лицо стало еще более испуганным.

– Да ты не бойся, – успокоил ее Разумовский, – тебе ничего не угрожает.

– А вам?

– И мне тоже. Главное, никому не болтай, где сейчас живешь.

– Нет, что вы! Я никому об этом не рассказывала, да и друзей у меня почти нет.

– Вот и хорошо, – Разумовский поднялся.

Сиверов, услышав звук отодвигаемого стула, был готов уже вытащить микрофон из вентиляционной шахты, чтобы выбежать из подъезда раньше генерала, но, к счастью, успел услышать, как Разумовский накручивает диск телефона. Однако слышимость была не настолько хорошей, чтобы Глеб по щелчкам диска смог определить номер.

* * *

Разумовский выразительно посмотрел на Наташу, давая понять, что лучше будет, если она выйдет из кухни и не станет слушать, о чем он разговаривает. Женщина, привыкшая к скрытности любовника, тут же перешла в комнату, прикрыв за собой дверь. Абонент Разумовского снял трубку;

– Павел Иванович? – спросил Разумовский.

– Встретиться надо.

– Да, по нашему делу. Ты жди меня на том самом месте, где мы в прошлый раз встречались.

– Погоди, сейчас посчитаю. Минут через десять выйду, возьму такси… Так что через полчаса.

– Ну все. Пока, Павел Иванович. И смотри, приезжай один.

Разумовский повесил трубку.

Сиверов не стал прослушивать сцену прощания генерала и его любовницы.

На всякий случай Глеб вызвал лифт не с шестнадцатого этажа, а с пятнадцатого, и, спустившись вниз, быстро зашагал к машине. Куртку и кепку он забросил в багажник, водрузил на крышу плафончик с надписью «Такси» и сел за руль, надев свои большие солнцезащитные очки. Сиверов въехал во двор, остановил БМВ недалеко от подъезда и включил рацию на частоте третьего таксопарка.

Из динамиков послышались разговоры водителей, заказы, передаваемые диспетчером. Сиверов поглядывал на окна подъезда, в котором жила Наташа, любовница Разумовского.

Когда Глеб увидел, что в подъездном окне на шестнадцатом этаже мелькнула тень, он вышел из автомобиля и встал, оперевшись о капот.

Петр Павлович Разумовский появился из подъезда, и Глеб окликнул его:

– Уважаемый, извините… На секундочку…

Разумовский с подозрением покосился на Сиверова.

Но, заметив на крыше машины таксистский плафончик, несколько успокоился.

– Скажите, уважаемый, где здесь сорок пятый дом?

Разумовский сперва пожал плечами, но затем сообразил:

– Здесь вообще нет нечетных номеров, всю противоположную сторону завод занимает.

– Вот же хренотень! Я с ног сбился искать! – Сиверов зло пнул протектор. – Дали заказ: Радиальная улица, дом сорок пять, квартира сто пятьдесят… Приезжаю, а такого дома вообще нет! А я со стоянки сорвался, третьим стоял. Диспетчер, дура, говорит, звонила по телефону, который ей дали, так тот не отвечает.