Час джентльменов - Дон Уинслоу

У ее дочери, Элизы, были серьезные проблемы с наркотиками. Она сидела на метамфетамине да к тому же еще умудрилась прогулять заседание суда по своему делу. Ширли попросила Буна, чтобы он нашел ее, прежде чем копы или поручитель засадят ее за решетку. Бун отыскал девушку и упрятал ее в больницу, чтобы та страдала от ломки не в тюремной камере, а под присмотром врачей. В конце концов судья отложил вынесение решения и направил девушку в реабилитационный центр.

— Не за что, — откликнулся Бун. — Мартышка тут?

— Где же ему еще быть?

И впрямь — нигде, подумал Бун. Это был риторический вопрос. Мартышка Монро заправлял регистратурой Раффин-роуд и почти не покидал своих владений. Архивы были его личным сокровищем, над которым он чах, словно Горлум. Ходили слухи, что Мартышка — вампир, потому что он никогда не выходил из регистратуры днем.

— Как думаешь, примет он меня? — спросил Бун.

Ширли пожала плечами:

— Кто его знает. Он сегодня в дурном расположении духа.

— Можешь его спросить?

Ширли взяла трубку телефона.

— Марвин? К тебе пришел Бун Дэниелс… Не знаю зачем, просто хочет тебя видеть… Слушай, ну хоть иногда веди себя по-человечески, а? — Ширли прижала трубку к бедру и прошептала: — Он спрашивает, принес ли ты ему чего-нибудь.

— Кексы.

— Он принес кексы, Марвин, — передала Ширли и, выслушав ответ, повернулась к Буну. — Он хочет знать, хорошие или какую-нибудь дешевую дрянь из супермаркета.

— Хорошие, — заверил ее Бун. — Из магазина «Грисвальд», — добавил он, демонстрируя фирменный пакет.

— Марвин, он был в «Грисвальде». Ясно. Хорошо. — Ширли улыбнулась Буну. — Можешь идти.

— Хочешь кексик? — предложил Бун.

— А ты и мне принес?

— Разумеется.

— Спасибо, Бун.

Он достал из пакета кекс с шоколадной глазурью и отдал его Ширли.

— Передавай Элизе привет.

— И почему ты — не ее бойфренд? — мечтательно протянула Ширли.

— Ну уж нет, — покачал головой Бун и, спустившись на лифте, оказался в регистратуре.

Как обычно, воздух там был холодный, словно кровь у безжалостного ростовщика — Мартышка ставил кондиционер на минимум, заботясь о состоянии оборудования. Еще там было шумно — из-за дребезжащих кондиционеров и гудящих компьютеров. Мартышка сидел скрючившись в ультрасовременном неудобном кресле. Увидев Буна, он подкатился к нему и протянул руку, требуя пакет с кексами.

— Ванильные, — пробормотал он, — ты принес ванильные?

— Само собой.

Одного взгляда на Мартышку было достаточно, чтобы понять происхождение его прозвища. Руки у него были неестественно длинные, особенно на фоне короткого и узкогрудого туловища, а сам он, наверное, самое волосатое существо во всем мире: завитушки волос пробивались сквозь рубашку на груди и спине, руки покрывала густая поросль, и даже на костяшках росли волоски. Всклокоченная шевелюра уже начинала редеть, в ней проглядывали серебристые нити. Зато брови бурно кустились, а иссиня-черная борода поднималась аж до самых глаз, глубоко посаженных и укрытых за толстыми очками.

Он схватился за пакет, словно обезьянка в зоопарке, просунувшая лапки сквозь решетку и стащившая попкорн у ребенка, и принялся в нем жадно рыться. Спустя секунду его рот уже был набит кексами, а губы вымазаны белой глазурью и крошками.

Мартышкой его звали еще и из-за того, что он шустро управлялся с компьютерами. Если уж ловким волосатым пальчикам Мартышки не удался какой-нибудь фокус с клавиатурой, то и никому не удастся. Он может заставить орду своих компьютеров выдать данные о любой части любого здания, когда-либо построенного (легально, разумеется) в округе Сан-Диего.

Но на самом деле свое прозвище он получил в результате одного неприятного инцидента. Директору Раффин-роуд страшно нужна была копия какого-то старого разрешения на строительство, и он, не сумев вспомнить имя Марвина, попросил Ширли вызвать «того парня из подвала, ну, мартышку». С тех пор Мартышка не единожды пытался сократить свое прозвище до более благородного и артистичного варианта «Март», но ничего у него не вышло.

— Чего приперся, Бун? — спросил Мартышка. Вежливость и обходительность не входили в число его привычек — для него вся суть жизни сводилась к принципу quid pro quo,[61]так что он не понимал, зачем говорить «спасибо» за quo, когда ясно, что от тебя тут же потребуют quid.

Бун протянул ему список домов:

— Мне надо знать, кто строил эти дома.

— Тебе надо, мне — нет.

— Ладно, Мартышка, — вздохнул Бун. — Сколько?

— Тут восемнадцать домов, — посчитал Мартышка. — По двадцать за каждый.

— Долларов?

— Нет, блин, кошачьих какашек. Конечно долларов.

— По десять.

Мартышка выудил из пакета очередной кекс и запихал его в рот.

— Округляй до двух сотен, и мы договорились, нищий ты кусок сёрферского дерьма.

— Ага, отлично. Только мне надо прямо сейчас.

— Ты у нас отличаешься скромностью запросов, да? — ухмыльнулся Мартышка, поворачиваясь к компьютеру. — Притащил мне парочку кексов и думает, что я ему теперь кругом должен!

— Кексы-то от «Грисвальда», — напомнил Бун.

— Не важно, — отмахнулся Мартышка и принялся колотить по клавишам.

— Только никому об этом деле ни слова, ладно? — предупредил его Бун.

— Да с кем мне трепаться, идиотина?

И то верно, подумал Бун. Мартышка почти никогда не выходит из регистратуры, да и друзей у него нет — никто не в силах терпеть его характер. Правда, Бун испытывал почти теплые чувства к Мартышке, сам не зная почему. Может, потому что его восхищало упорство, с которым Мартышка ненавидел весь мир, отказываясь снижать (или повышать) свои требования к людям.

Мартышка быстро печатал, постанывая от удовольствия — от кексов и/или профессионального интереса к тому, что всплыло на экране, который он тщательно загораживал от Буна.

— О-о-о, — причмокивал он, — м-м-м… Какая прелесть… Оч-ч-чень интересно…

— Что интересно? — встрепенулся Бун.

— Пока ничего, придурок, — ответил Мартышка. — О да… М-м-м…

В таком духе он работал еще десять минут.

— Слушай, ты там информацию ищешь или на порносайтах торчишь? — не выдержал наконец Бун. Ширли, например, была уверена, что страсть Мартышки к мастурбации лишь немного уступает его любви к регистрационным записям и выпечке.

(«Если дать ему в руки файл, порножурнал и датскую булочку, его хватит удар».)

— Если бы я хотел повеселиться, козлина, — ответил Мартышка, — я бы вообразил себе твою подружку. Ну, ту, славную британочку с тугими сиськами.