Загадочная Московия. Россия глазами иностранцев - Зоя Ножникова

Разгрузить корабль было не так просто, как могло показаться купцу, впервые вошедшему в порт. Иные ожидали, что, поскольку они привезли заморские товары, русские ему будут настолько рады, что немедленно и задорого скупят все. Некоторые иностранцы не предвидели, что самостоятельно разгрузить корабль нельзя; об этом, как и об услугах лоцмана, надо договариваться, и цену назначали хозяева порта. Переноской товаров с корабля на берег и загрузкой корабля при его отплытии занимались дрягили, грузчики. Им следовало заплатить, а если купец привозил товар, с которым надо было обращаться особенно аккуратно, заплатить хорошо. Ожидаемая прибыль иностранного купца уменьшалась на глазах за счет накладных расходов, но лучше было бы не поскупиться и велеть дрягилям обшить сукном дорогой и хрупкий товар, чем рисковать его попортить.

Однако, читал Барон дальше, расходы на лоцмана и дрягилей оказывались ничтожными по сравнению с пошлинами. Секретари положили Барону на стол выписки из русских таможенных правил, в которых говорилось:

«Целовальники[67] должны смотреть и беречь всякими мерами накрепко, чтобы таможенная пошлина собиралась по правде с великим усердием. А товары бы всякие у приезжих немцев на кораблях и у всех осматривали и ценили сами по правде, сколько у кого будет товаров и чего стоят». Пошлин оказывалось множество: грузовая, посаженная, побережная, свальная, подъемная, дворовая, амбарная, мостовщинная и много-много других. Посаженная, например, исчислялась по 10 алтын с сажени, побережная — по 22 алтына с ладьи, грузовая — по 2 рубля и две гривны с тысячи пудов, и прочее.

Еще в этих бумагах говорилось:

«И буде приходят караваны с моря с воинскими кораблями в устье Двины-реки у Архангельского города, пошлины с них, торговых иноземцев, с торгов их в нашу казну взимать по торговому уставу золотыми ефимками[68]. А принимать золотые ефимки как в платеже пошлин, так и в покупке, в вес, потому что золотые ефимки бывают в весе не ровны».

Пошлину многим приезжим гостям платить не хотелось. Русские писали:

«Приехав, они, иноземцы, засунув сильным персонам подарок рублей в сто или двести, то за эти сто рублей они, иноземцы, сделают себе прибыли на полмиллиона».

Избежать нежеланных расходов на таможенные сборы можно было не только с помощью взяток, но попросту укрыв товар от целовальников. Часто это удавалось, но не всегда. Барон нашел в бумагах часто повторявшееся имя — таможенный голова Аверкий Кириллов. В конце лета 1668 года тот нашел у иностранного купца[69] припрятанные на судне драгоценности — жемчуг и алмазы, купленные им по случаю за бесценок с надеждой продать их по высокой цене. Купец, ожидавший от этой сделки большой прибыли и лишившийся ее, протестовал, утверждая, что корыстолюбивый русский вымещал-де на нем злобу за то, что не получил взятки. Трудно судить, подумал Барон. Но ему попалась еще пара жалоб иностранных купцов на того же Аверкия Кириллова, который якобы незаконно желал взять пошлину будто бы ни за что. Обстоятельства, касающиеся одного из этих купцов, к несчастью для него, стали известны доподлинно. Конфискованные Кирилловым драгоценности были найдены при свидетелях в бочках с краской, хотя им положено было храниться в крепко запертых ларцах. В таких же корабельных бочках русские нашли еще и фальшивое серебро, предназначенное для покупок на архангельской ярмарке. Из бумаг было не вполне ясно, тот ли самый это был купец или другой, но было более чем очевидно, что не мнимое неудовлетворенное корыстолюбие русского чиновника тут виною, а сребролюбие иностранного гостя.

* * *

Барон с головой зарылся в выписки из торговых книг и разрозненные письма голландских, немецких, английских купцов друг к другу. Кто-то жаловался, что с него артель грузчиков требовала непомерные деньги, а когда он попробовал торговаться, просто ушла, и ему пришлось простоять три недели без дела, пока он уступил; кто-то предупреждал друга, оставшегося дома и собиравшегося в Архангельск через пару месяцев, чтобы привез с собой больше иголок, — на них хороший спрос.

Оказывается, с мая месяца, когда русские реки освобождались ото льда, со всех сторон Московии к Архангельску съезжались русские купцы. Иностранные корабли собирались к июлю. Барон нашел цифры: в 1600 году — 21 корабль, в 1604 — 29, в 1618 — 43, в 1621 — 67, в 1658 — 80 кораблей и так далее. Из иностранцев было больше всего голландцев, затем шли английские, гамбургские, бременские, датские, шведские, французские купцы. Из-за того, что на морях было много пиратов, суда ходили караванами, в сопровождении хорошо вооруженных военных кораблей. Основная ярмарка продолжалась с середины лета до сентября.

Когда Барон взял реестры немецких товаров, проходивших через архангельский порт, у него полезли глаза на лоб. Кто-кто, а он, полномочный посол Священной Римской империи в Московском государстве, конечно, знал, насколько оживленную торговлю вела Русь с другими странами. Но что торговля была настолько оживленной, не представлял даже он. Он счел нужным особо пометить, что немецким русские часто называли все вообще, пришедшее в их страну с Запада, без различения на собственно немецкое, или датское, или шведское, или любое другое. Вот, к примеру, торговый реестр двадцатилетней давности.

* * *

Архангельский реестр немецких товаров, привезенных на 33 кораблях

В течение навигации 1671 года в Архангельский порт поступило из-за моря:

6846 золотников жемчуга;

133 маса[70] жемчуга в 7 коробочках;

4419 штук крупного жемчуга;

185 фунтов и 27 штук, и еще 4 ящика золотой и серебряной бахромы;

3931 фунт волоченого[71] золота и серебра;

5 пудов серебряной посуды;

64 перстня с сапфирными печатями;

5 штук бриллиантовых роз;

63 сапфирных камня и много фальшивых камней (искусственных);

32 куска серебряной объяри[72];

84 куска толстой шелковой объяри;