Загадочная Московия. Россия глазами иностранцев - Зоя Ножникова

Печати Великого Новгорода

24. Галицко-Володимирский приказ, где исчисляются доходы провинций Галича и Володимира и где выслушиваются нужды и жалобы этих провинций. Начальник этого приказа — окольничий Петр Петрович Головин.

25. Новая четверть, куда все кабаки, трактиры или шинки из всех провинций доставляют свои доходы и сдают отчетность. Отсюда же кружечные дворы или трактиры вновь снабжаются водкою и другими напитками. Также, если кто из других русских оказывается уличенным в том, что он тайно продавал водку или табак, то его здесь обвиняют и наказывают. Ведь русским под страхом сурового наказания воспрещено продавать или пить табак. Пойманные нарушители этого постановления, смотря по положению своему, или наказываются высокою денежною пенею, или кнутом и ссылаются в Сибирь. Немцам же разрешается свободно курить табак и продавать его друг другу. Начальствует в этом приказе Богдан Матвеевич Хитрово.

26. Костромской приказ, куда относится заведывание доходами и судебными делами Костромы, Ярославля и примыкающих к ним городов. В этом приказе заседает боярин и оберцейхмейстер Григорий Гаврилович Пушкин.

27. Устюжский приказ, куда относятся поступления и судебные дела по Устюгу и Холмогорам. Здесь начальником окольничий князь Димитрий Васильевич Львов.

28. Золотой и алмазной приказ, где приготовляются, складываются и оплачиваются драгоценные камни, драгоценности и иные золотые и серебряные изделия, приготовляемые немецкими золотых и серебряных дел мастерами; здесь же и подсудны эти мастера. Патрон их тот же Григорий Пушкин.

29. Ружейный приказ, где хранится все царское вооружение и оружие для военных целей, а также разные украшения для процессий и торжественных случаев. Здесь же находится цейхгауз или оружейная палата. Те, кто имеют дело с подобными предметами, подсудны этому приказу. И им заведует тот же Пушкин.

30. Аптекарский приказ, где находится царская аптека. Лейб-медики, цирюльники, аптекари, дистилляторы и все, кто к этим делам прикосновенны, должны ежедневно являться сюда и спрашивать, не требуется ли что-либо по их части. При этом они должны бить челом патрону, стоящему во главе этого учреждения, — Илье Даниловичу Милославскому.

31. Таможенный приказ, то есть таможня, где заседает один из гостей с несколькими помощниками для приема пошлин со всех товаров. В конце года он отдает отчет другому приказу — Большому приходу, и тогда другой гость назначается на его место.

32. Сбору десятой деньги приказ, куда поступает десятая деньга, которую согласились отпускать на войну. Этот приказ теперь подчинен боярину Михаилу Петровичу Пронскому и за ним окольничему Ивану Васильевичу Олферьеву.

33. Сыскной приказ, где заявляются и решаются все непривычные новые дела, не подведомственные другим приказам. Здесь начальником князь Юрий Алексеевич Долгорукой.

До сих пор приводились приказы от канцелярии его царского величества и указывалось, что в них рассматривается и кто стоит во главе их. Помимо их имеются еще три особых приказа у патриарха, а именно:

Разряд, где регистрируются и записываются духовные владения; здесь же находятся и архивы их.

Судный приказ, где патриарх производит свой духовный суд и расправу.

Казенный приказ, где складываются и хранятся патриарший казна и ежегодные доходы.

Во всех приказах царя и патриарха находится очень много писцов, пишущих красивым почерком и довольно хорошо обученных, по их способу, счетному искусству. Вместо марок для счета употребляют они косточки от слив, которые каждый имеет при себе в небольшом кошельке.

Брать подарки, правда, воспрещено всем под угрозою наказания кнутом, но втайне это все-таки происходит; особенно писцы охотно берут посулы, благодаря которым часто можно узнавать и о самых секретных делах, находящихся в их руках. Иногда они даже сами идут к тем, кого данное обстоятельство касается, и предлагают им за некоторое количество денег открыть дела. При этом часто они допускают грубый обман, сообщая вымышленное вместо истинного, частью из боязни опасности для себя в случае, если дело выйдет наружу, частью же вследствие незнания дела. Так было, например, и в мое время, когда я в 1643 году в Москве принял царскую грамоту на имя его княжеской светлости, моего милостивейшего государя; в это время знатный агент, находившийся там, сильно желал узнать, каково содержание письма. Ему, как бы под строжайшим секретом, передана была копия, которую и мне разрешено было списать, так как я был добрым другом господина агента. Когда, однако, подлинная грамота на должном месте была переведена, то в ней многое оказалось изложенным в значительно иной форме, чем гласила переданная по секрету копия.

Акты, процессы, протоколы и другие канцелярские вещи они записывают не в книги, а на длинных бумажных свитках. Для этой цели они разрезают поперек целые листы бумаги, приклеивают потом полосы друг к другу и свертывают в свитки. Иной из свитков длиною в двадцать, тридцать, даже шестьдесят и более локтей. В канцеляриях можно видеть весьма много их, грудами сложенных друг над другом».

Барон хорошо знал исполнительность и усердие австрийских чиновников, их стремление следовать давно отлаженным процедурам, их веру в незыблемость служебной иерархии. Он высоко ценил австрийское государственное устройство, что сложилось еще при Фердинанде I и благополучно существует вот уже второе столетие. Московские приказные порядки не казались ему разумными.

Главная задача, благополучного решения которой ожидали послы, было расширение торговых связей. Купцы разных стран нередко рассказывали о торговле с русскими поистине сказки: как богаты русские торговые города, сколько товара ввозится-вывозится там, по какой низкой цене и насколько прибыльно дело торговли с русскими. Однако часто слышались и иные истории: как беден и ленив русский народ, как голодно живет. Было непонятно, откуда тогда взяться богатой торговле? Что вывозилось из России в Европу?

Прежде всего, вывозился лес. Еще Герберштейн писал:

«Вся страна Московия всегда была очень лесистой, и русские много торгуют своим лесом».

Алберт Кампензе, братья которого много лет занимались торговыми делами в Москве, прекрасно знал, что именно оттуда вывозится:

«У русских гораздо больше леса, чем у нас. Сосны — величины невероятной, так что одного дерева достаточно на мачту самого большого корабля. Купцы наши вывозят их в большом количестве и продают по весьма дорогой цене, несмотря на то, что у нас самих нет недостатка в лесе».

* * *

Во-вторых, вывозилось зерно. Русь издавна славилась обилием хлеба. К примеру, Георгий Перкамота сообщал: