Звездный Пилот - Роман Афанасьев

Закусив губу, Павлов привычно шевельнул пальцем, проверяя аварийные частоты, и чуть не вскрикнул, когда услышал далекий позывной собственной службы. Вызов! Прямой вызов с соседнего катера аварийной службы! Совершенно машинально Николай шевельнул большим пальцем, выводя сигнал на главный звуковой канал и дал тормозной импульс носовыми двигателями, гася скорость катера. Автоматика заставила «утюг» сравнять скорость с «Ефремовым», и катер Николая завис недалеко от закрытого шлюза.

– Это Павлов, – рявкнул в эфир Николай. – Кто здесь?

Треск в эфире прервался, автоматическая подстройка аппаратуры нащупала четкий сигнал и выдала его в эфир.

– Это Климов, – раздался тихий, но четкий голос. – Николай Петрович…

– Климов, – выдохнул Павлов. – Как ты там? Что…

– Нас пятнадцать человек, – тихо отозвался Климов. – Собрал из соседних отсеков. Рассадил в наши «утюги». Две птички полностью забиты.

– А ангар? – насторожился Павлов.

– Ангар пришлось разгерметизировать, чтобы добраться до коридоров, – отозвался молодой пилот. – Николай Петрович, как… как там, снаружи?

– Неважно, – буркнул Павлов, лихорадочно соображая, чем он может помочь людям, заблокированным в катерах. – Много повреждений. Архипов с тобой связался?

– Был слабый контакт, но связь прервалась, – сказал Климов. – Вообще связи нет…

– Системы связи перегружены, сейчас чинят, управление идет с посадочного модуля, – быстро сказал Павлов. – Ребята возвращаются с орбиты планеты, скоро тут будет людно. Вы уж потерпите. Тут есть… Есть проблемы.

– Да мы понимаем, – сказал Климов. – Кислород есть, тепло, жизнеобеспечение работает. Хватит надолго. Только…

– Что? – резко спросил Павлов.

– Неуютно, – признался Климов. – Муторно на душе. Сидим, как прикованные, ничего не делаем, а там… Там беда. Там помощь нужна.

– Беда… – тихо повторил Павлов. – Вот что, Саша. Я… У меня есть задание. Я должен лететь. Ты, Климов, теперь за главного в нашем ангаре аварийной службы. Вот и крутись. Раз вы разгерметизировали помещение… Если есть шанс выбраться и вывести оба «утюга» в пространство – воспользуйся им. Посадочный модуль у левого борта, там Архипов, попытайся связаться с ним. Ничего не приказываю, ничего не советую – просто не могу оценить, что там сейчас у вас творится. Думай своей головой, Климов. И удачи.

Сжав зубы, Павлов оборвал связь и дал тягу, швыряя катер вдоль борта звездолета. Беда. Именно. И помощь нужна. И у него есть задание, которое сейчас важнее всего, и он не имеет права отвлекаться. Ни на беды, ни на проблемы, ни тем более на разговоры с подчиненными.

– Спасибо, командир, – прорвалось сквозь треск прежде, чем катер покинул зону связи.

Павлов сжал кулаки, и катер рванул еще быстрее – к самому носу «Ефремова». Он и так задержался. Информация записывается. Пусть каналы связи еще забиты, но он должен выполнить обследование, хотя бы первичное, самое простое и быстрое. Архипову придется принимать решения – сложные, тяжелые решения. И он должен вовремя получить достоверную и полную информацию о состоянии корабля. И как можно быстрее. И если связь не наладится, черт возьми, Павлов сам пристыкуется к модулю и принесет блок памяти со всеми записями лично Архипову.

Путь до носа звездолета занял всего лишь пару минут. Разозленный Павлов старался держаться поближе к обшивке, чтобы поймать сигналы от устройств корабля, но здесь было тихо. Трещин и разломов почти нет, обшивка надежно экранирует сигналы. Шум в эфире появился, когда катер добрался до носа. Выглядел он неважно – тупой, срезанный чуть наискось, он уже не выглядел гордым носом корабля. В центре зияла огромная дыра размером с железнодорожный туннель.

Сбросив скорость, Николай перевел управление на маневровые двигатели и активировал протоколы стыковки, чтобы управлять ими. Заложив небольшую дугу, он подобрался к самой дыре, заставив катер заглянуть в нее.

Выглядело это чудовищно. Павлов словно глянул в огромную траншею, или даже в горный каньон. Черный разлом, в котором лишь кое-где мелькали тревожные огоньки уцелевшей техники, тянулся от самого носа до кормы звездолета, и камеры не могли увидеть его дальний конец. На секунду Павлову показалось, что он заглянул вниз, в бездонный черный колодец, и у него, у бывалого пилота, дрогнула рука. Это было страшно. Слишком страшно. В этом черном колодце с истрепанными в клочья стенами скрывалось нечто страшное. Там погибли люди. Много людей. И многие умирали прямо сейчас.

Зажмурившись крепко, до боли, Николай медленно втянул носом холодный кондиционированный воздух летного скафандра. Потом открыл глаза и дал малую тягу.

Универсальный транспорт, по земным меркам, был большим катером. Но на фоне черного провала он выглядел не больше обычного пассажирского флаера. Его длинное белое тело легко скользнуло вперед, прошло над разбитым носом звездолета и двинулось по черному разлому – словно шарик по желобу. Двинулось сквозь темноту и мешанину обломков, сквозь искрящуюся пургу замерзших жидкостей и газов, заполнявших огромный разрез.

Павлов почти не дышал. Он вел катер твердой рукой, стараясь держаться в самом центре провала. Он даже сбросил скорость до минимума. В такой мешанине обломков дальние сканеры все равно почти бесполезны. Облака мелких обломков они принимали за единый массив и сходили с ума, пытаясь предупредить пилота о грозящей опасности столкновения.

Николаю оставалось полагаться лишь на камеры высокого разрешения и на два мощных прожектора, чьи лучи нарезали темноту пространства светлыми ломтями. Катер медленно полз вперед, раздвигая тупым округлым носом облака мусора. Но медленное и осторожное движение выглядело таким лишь со стороны. Катер – не велосипед и даже не авто. Павлов играл на управлении маневровыми двигателями как пианист – всеми пальцами и обеими руками – и все же за всем уследить он не мог. Нос катера постепенно покрывался черными пятнами – это скользящий в темноте мусор оставлял свои метки. Обшивка пока держала, но достаточно только одного крупного объекта с приличной скоростью, чтобы остановить этот наглый катер. Но таких объектов внутри проклятого желоба не должно быть. Не должно, и все тут.

Стиснув зубы, Павлов вел свой катер вперед, под завыванье зуммеров и сигналок, надеясь, что датчики пишут все, что видят. Сейчас, внутри развороченного корпуса, сигналы от внутренней аппаратуры текли непрерывным потоком – здесь не было толстой обшивки, экранирующей сигналы. На это Николай и рассчитывал. Информация из самого разлома будет полной и достоверной, это вам не поверхностный осмотр.

Прожекторы выхватили из темноты целый ворох мусора, настоящую стену. Мешанина была такой плотной, что Павлову на секунду показалось, что это целая переборка, летящая ему навстречу. Взвыли датчики, Николай дал импульс носовыми, сбросил скорость до нуля и даже подал немного назад… Стена мусора надвинулась на катер, обволокла его со всех сторон, как прилипчивое пылевое облако. Павлов затаил дыхание, не отводя взгляда от мониторов состояния обшивки. Нет, он не услышал противного скрежета, но кажется, что почувствовал его – всем телом. Ничего. Да, соприкосновения, царапины, что-то сняло стружку с левого борта, но в целом – жить можно.