Скандальная страсть - Виктория Александер

– Меня не волнуют древние египтяне. Меня волнуете вы.

– До чего вы любезны, Дэниел. И галантны, и романтичны. – Она похлопала веером по лацкану его сюртука. – Я просто поражена, каким галантным вы можете быть.

– Значит, вы не возмущаетесь, что Уоррен Льюис женат?

– Нисколько. – Она небрежно повела плечами.

– А вам не кажется, что следовало бы? Учитывая все обстоятельства? – выразительно добавил Дэниел.

– Откровенно говоря, нет, учитывая все обстоятельства. Что сделано, то сделано, – помолчав, продолжила Корделия, – и самое лучшее не задерживаться на нем. Особенно Саре. Можете вы привести мне хотя бы одну вескую причину, по которой мне следовало бы переживать из-за семейного положения мистера Льюиса? – Она внимательно посмотрела на Дэниела. «Ну же, Дэниел, это великолепный шанс признаться во всем».

Он долго молчал и в конце концов ответил, тяжело вздохнув:

– Нет, пожалуй, нет.

Корделия не стала обращать внимание на легкий укол разочарования. Конечно, было бы хорошо, если бы он признался, тогда она мгновенно сделала бы то же самое и они положили бы конец этой своей игре. Но она вполне могла понять его неуверенность и мрачные предчувствия. У нее самой были бы точно такие же чувства, если бы она уже не знала, что ему известно о ее обмане.

– Все же нам следует вернуться к остальным. Нельзя, чтобы кто-нибудь обратил внимание на наше отсутствие. Начнутся сплетни. – Очаровательно улыбнувшись, она повернулась и пошла к дому, но Дэниел схватил ее за руку.

– Корделия.

– Да? – Она обернулась.

– Сегодня вечером вы скажете мне? – Он взглянул ей в глаза.

– Скажу что?

– Собираетесь ли вы выйти за меня замуж?

– Пока не знаю. – Она подошла к нему ближе – настолько близко, что он вполне мог поцеловать ее. – Собираетесь ли вы сегодня вечером снять маску? Открыться, так сказать? Перед всей публикой?

– Не думаю, что это разумно, – покачал головой Дэниел.

– Отлично! – Или она могла поцеловать его. – Вы храните свои секреты, а я – свои. Во всяком случае, в данный момент.

– В данный момент.

Корделии очень хотелось поцеловать его. Она знала, что ей это понравится; ситуация от этого не станет хуже, чем она есть. Дэниел, вероятно, и так уже считает ее окончательно падшей женщиной, у которой полностью отсутствуют моральные устои, если, деля постель с «Уорреном», она нисколько не расстроена его семейным положением. Но у нее не полностью отсутствуют моральные устои и существуют определенные принципы. В конце концов, постель, в которой она побывала, принадлежит тому, кто скоро станет ее мужем, просто он этого еще не знает. Вернее, не должен знать, что она это знает. Проклятие, все запутывалось еще сильнее. О, если бы он не стал выдумывать эту глупость о том, что «Уоррен женат», а просто нашел в себе силы и наконец признался! Или просто снял бы свою маску.

– Дэниел Синклер, – она вздохнула, – вы упрямый-преупрямый человек. – Она обвила руками его шею и прижалась губами к его губам в поцелуе, от которого внутри у нее затрепетало желание. Боже правый, каким бы именем этот человек себя ни называл, устоять против него невозможно! Отпустив его, Корделия сделала шаг назад. – Дэниел, завтра моя мать возвращается домой, и я знаю, что на следующий день после этого ваша и моя семья соберутся на совместный обед. Его, как положено, устраивают, чтобы представить нас друг другу официально. Мне кажется, лучше всего, если мы оба сделаем вид, что не знакомы.

– Сделаем вид, что мы не встречались сегодня вечером, хотите вы сказать?

– Именно так. Когда мы в первый раз встретимся за обедом, нужно вести себя так, как будто это наша первая встреча.

Дэниел кивнул.

– Итак, я хочу вернуться на бал и наслаждаться оставшимся вечером. – Улыбнувшись, Корделия повернулась и пошла обратно по дорожке, по которой они пришли. Она решила, что, вернувшись домой, серьезно поговорит с Сарой. Пришла пора выяснить, что именно известно Дэниелу и когда он это узнал. – И еще, мне не терпится узнать все ваши секреты.

– Я бы на это не рассчитывал.

Корделия только засмеялась.

– И я вовсе не упрямый.

– О нет, Дэниел, вы упрямый, но я нахожу, что это добавляет вам обаяния.

Войдя в контору, Уоррен зажег лампу на письменном столе, опустился в кресло и принялся листать попавшуюся ему под руку бухгалтерскую книгу.

– Тебе известно, что говорят о пьющих в темноте в одиночку людях?

– Не совсем точно, но представляю. – Дэниел сидел в дальнем темном конце комнаты, положив ноги на письменный стол и держа в руке стакан с виски. – Думаю, это правильно и, вероятно, похоже на то, что говорят о людях, среди ночи работающих за письменным столом.

– Я не мог уснуть, – ответил Уоррен, переворачивая страницу. – Полагаю, бал не слишком удался.

– На самом деле, Уоррен, бал оказался на удивление хорош. Тебе следовало пойти туда. Корделия и я великолепно провели вечер.

– И что она сказала, когда ты сообщил ей…

– Я ничего не сказал. – Дэниел покрутил в руке стакан. После вечера танцев, обманов и страха нужно было отдать должное хорошему виски.

– Ты не снял свою маску? – Уоррен оторвался от бумаг.

– Я не смог. – Дэниел сделал большой глоток. – У меня не хватило мужества. Я уже совсем близко подошел к тому, чтобы сказать, но не смог найти правильных слов и кончил тем, что выпалил совершеннейшую глупость.

– Опять.

– Опять. – Дэниел тяжело вздохнул. – Я не могу вспомнить, чтобы когда-нибудь прежде так по-дурацки вел себя с женщиной, а ты? Если только изрядная порция спиртного в конце концов не затуманила мою память, то мне кажется, что я всегда умел вести себя с женщинами, верно? Был сообразительным, галантным и остроумным, не прилагая к этому особых усилий, должен заметить. Могу сказать, самое смешное в том, что я всегда нравился женщинам. Так ведь? А теперь я…

– Сбитое с толку, запутавшееся жалкое подобие мужчины? – любезно подсказал Уоррен.

– Это она меня таким сделала. – Дэниел глубже втиснулся в кресло. – Еще тогда, когда я принимал ее за Сару Палмер, я думал, не околдовала ли она меня. Теперь я в этом уверен. Она превратила меня в идиота.

– Не стоит преувеличивать, – заметил Уоррен.

– Я не преувеличиваю. Я был любезным и уверенным в себе, когда дело касалось прекрасного пола. Да, ты прав, – его голос прозвучал весьма уныло, – она превратила меня в жалкое подобие мужчины.

Уоррен рассмеялся.

– Это не смешно.

– Очень смешно. Держу пари, когда-нибудь ты тоже над этим посмеешься.