Скандальная страсть - Виктория Александер

– Я должен что-то сказать вам. – Дэниел глубоко вздохнул.

– Говорите.

– Это нечто довольно щекотливое. – Что, если она не сможет его простить?

– Говорите, Дэниел. Просто скажите, и все.

– И к тому же неприятное. – Что, если любовь, которую она чувствует к Уоррену, не имеет никакого отношения к Дэниелу?

– Тогда самое лучшее побыстрее покончить с этим делом.

«Скажи же, Дэниел, скажи», – шепнул ему внутренний голос.

– Это касается Уоррена. – Что, если правда разрушит все шансы на совместное будущее?

– Да? – Корделия склонилась к нему.

– Уоррен…

– Да, да. – Положив веер ему на грудь, она взглянула в лицо Дэниела.

– Уоррен… – повторил он и, посмотрев на Корделию, понял, что совсем не такой смелый, каким всегда считал себя. Внутри у него все сжалось от страха. Слова, которые сорвались у него с языка словно по собственной воле, удивили даже его самого. – Уоррен Льюис женат.

Если путешественника приглашают участвовать в национальных обрядах или праздниках, это следует делать охотно и с открытой душой.

Спутник путешествующей английской леди

– Что-о? – Корделия в неописуемом удивлении смотрела на Дэниела. И это дело чрезвычайной важности? И это все, что он хочет сказать, чтобы быть честным? Она рассмеялась бы, если бы его слова так не возмутили ее.

– Уоррен Льюис женат, – пробормотал Дэниел с видом человека, который сказал что-то, чего не должен был говорить, и теперь ему некуда деваться.

– Для чего вы мне это говорите? – осторожно выбирая слова, спросила Корделия.

– Я подумал, что вам следует знать об этом, – пожал плечами Дэниел.

– Почему? – Корделия пристально смотрела на него.

– Из-за… вашей компаньонки, мисс Палмер. Я думаю, она с ним виделась.

– Виделась с ним? – Корделия сделала вид, что от удивления у нее перехватило дыхание. – Что вы подразумеваете, говоря «виделась с ним»?

– Встречалась с ним наедине, ну и тому подобное.

– В романтическом смысле?

– Совершенно верно, – кивнул Дэниел. – И я думаю, не совсем в рамках приличий.

– А он женат. – В голосе Корделии зазвенело поддельное изумление, и она присела на ближайшую скамейку. Это полная бессмыслица. Ну для чего Дэниелу понадобилось, чтобы она плохо думала об «Уоррене», и почему он просто не мог откровенно признаться ей в своем обмане? Вполне возможно, что он испытывал такой же страх признаться ей во всем, как и она, перед тем как признаться ему. Однако это откровение об «Уоррене» – полнейший абсурд. Можно подумать… И мгновенно Корделии в голову пришел ответ. Бедняга! На самом деле он ревновал – ревновал к самому себе! Но ведь она сказала «Уоррену», что любит его. Очевидно, Дэниел решил, что если она откажет в симпатии ему как Уоррену, то сможет обратить свою симпатию на него как на Дэниела. Это была именно та идея, которая могла прийти и ей в голову. Неподражаемо блистательная и одновременно совершенно идиотская. – Ну и ну!

– Он подлец, Корделия, и вы… ваша мисс Палмер не должна больше иметь с ним дела. Более того, если у нее возникли какие-то чувства к нему…

– Чувства?

– Влечение, любовь, если хотите, – ответил Дэниел. – Это большая ошибка.

– Потому что он женат, – со вздохом заключила Корделия.

– И у него есть дети, – мрачно добавил Дэниел.

– Боже правый… – Она замолчала, чтобы собраться с мыслями. Теперь у Уоррена еще есть и дети? Как далеко все это заведет Дэниела? – И сколько их?

– Несколько. Так много, что я и не помню, сколько именно. – Он сокрушенно покачал головой. – У миссис Льюис то и дело появляются дети.

– Как ее зовут?

– Кого?

– Миссис Льюис. – Корделия сожалела, что не видит полностью лица Дэниела. Эти треклятые маски оказались очень кстати. Она не могла видеть, но подозревала, что у него на лице написано отчаяние, а он не мог видеть, каким забавным все это кажется ей.

– Миссис Льюис? – запинаясь, повторил Дэниел.

– У меня сложилось впечатление, что вы с мистером Льюисом закадычные друзья.

– Откуда вам это известно? – с подозрением поинтересовался он.

– Должно быть, вы упоминали об этом в своих письмах, – пожала она плечами. – Вы же, несомненно, знаете имя миссис Льюис?

– Разумеется, знаю. Просто в этот момент оно вылетело у меня из головы. Но я был болен.

– О да. Затянувшееся воздействие… простуды, верно?

– Да. – Он неестественно покашлял. – Лихорадка, знаете ли. Это она, по-видимому, повлияла на мою память.

– Бедняжка, – пробормотала Корделия и прикусила губу, чтобы не рассмеяться. – Наверное, вы не сможете вспомнить и имя кого-нибудь из детей.

– Нет, не смогу. За исключением одного, названного в честь меня, – поспешил добавить он. – Но других, кроме малыша Дэниела…

Корделия с трудом подавила смех.

– …к сожалению, не вспомню.

– Что ж… – Корделия вздохнула, покачала головой и на некоторое время замолчала, позволив ему думать, что она размышляет над его откровением. – Что ж…

– Что? – с надеждой спросил Дэниел.

– Пусть так. Нам пора вернуться в бальный зал. – Одарив его одной из своих обворожительных улыбок, Корделия поднялась.

– Пусть так? Это все, что вы можете сказать? – Дэниел пришел в отчаяние.

– А что еще я должна сказать? – невинным тоном поинтересовалась она.

– Что-нибудь другое, а не «пусть так». Этот человек, быть может, разбил сердце женщине – вашей компаньонке, родственнице и лучшей подруге. Несомненно, с вашей стороны должно бы последовать праведное негодование.

– Любой так и поступил бы, – Корделия на секунду задумалась, – но я не чувствую никакого негодования – ни праведного, ни какого-либо другого. Нет, – она убежденно кивнула, – на самом деле мне кажется, что все складывается как нельзя лучше.

– Лучше? – Дэниел повысил голос.

– Да, конечно.

– Но… но…

– К тому же я сомневаюсь, что сердце Сары дало хотя бы трещину. Честно говоря, я никогда не видела ее более счастливой. – Она доверительно склонилась к Дэниелу. – Об этом еще не объявлено, но она собирается замуж за моего брата.

– А вы?

– А что я?

– Вы не расстроены?

– Нисколько. У меня никогда не возникало никакого желания выйти замуж за собственного брата. Это противозаконно, аморально и неестественно. Правда, у древнеегипетских фараонов и цариц были приняты браки между ближайшими родственниками.