Червоточина - Андрей Буторин

– А ты… ты готов умереть?.. – Геннадий Николаевич опустил глаза и пробормотал едва слышно: – Умереть ради каких-то людей?

– Дурак ты, Гена, – вздохнул бывший полковник. – Я ведь тебе уже говорил: люди – это конечный продукт. Результат проекта Студента. А я – лишь его часть. Шестеренка, винтик. Я создан для того, чтобы этот результат выдать. А раз для его достижения меня должно не стать, то – сам понимаешь.

– Ты сейчас пытаешься снова оставить меня в дураках, но тебе это не удастся, – горько усмехнулся Бессонов. – Я просил тебя не упоминать слово «условность», вот ты его и обходишь. А то, что ты сейчас сказал, это и есть чистой воды условность. Упрощенность. На самом-то деле все куда сложней, даже я это понимаю. Такой вот хард-рок. – Он встал с кресла, подошел к поднявшемуся навстречу Ненахову и крепко обнял его. – Спасибо тебе, друг. Ты – настоящий человек.

Дорога к «хрущевке» показалась Ниче совсем короткой. Он рассказывал Соне «ужастики» о своих похождениях, слушал ее отнюдь не веселые новости, а внутри него тем не менее все ликовало и пело. Соня была с ним! Соня предложила забыть то, что произошло между ними. Конечно, забыть это разом, подчистую, ни у кого из них не получилось, но главное, что они хотели этого. Сам Нича хотел этого потому, что жить без Сони уже не мог. А Соня… Он боялся надеяться, что ее причина была той же. Но все-таки, раз она смогла переломить себя, то что-то ведь заставило ее это сделать… Конечно, это мог быть страх остаться одной, наедине с кошмарами и смертельными опасностями. Наверняка даже это и являлось основным стимулом для попытки примирения с Сониной стороны. Но, может, и что-то еще? Чуть-чуть… А вдруг? Почему бы и нет? Как бы то ни было, Соня шла сейчас рядом. Нича специально размахивал руками сильнее, чем требовалось, чтобы словно ненароком изредка касаться Сониных рук. При каждом таком прикосновении Соня едва заметно вздрагивала. Сначала Нича подумал, что ей неприятны его касания и девушку передергивает от неприязни. Но следом пришла более оптимистичная мысль: ничто не мешает Соне идти чуть дальше от него, чтобы исключить подобные контакты. Но если она не отходит, значит… ей это нравится?.. Думать так было очень приятно, но Нича боялся обмануться.

Мария Антоновна, шедшая позади, казалось, вовсе не прислушивалась к разговору Ничи и Сони. Она даже тихонечко пыталась напевать. Сначала «по долинам и по взгорьям», потом «шел отряд по берегу, шел издалека», затем почему-то «не кочегары мы, не плотники», а когда спела «если друг оказался вдруг», «хрущевка» была уже совсем рядом, а под ногами стали «таять» серые «льдины».

– Актуальней спеть что-нибудь вроде «призрачно все в этом мире бушующем», – пошутил Нича, перепрыгивая на очередной островок. – И вообще несовременный у вас репертуар какой-то.

– Современному не обучена, – без нотки юмора ответила бабулька, прыгнув раза в два дальше Ничи. – Да и нет таких современных песен, которые бы сами на язык просились.

– Тут впору молиться, а не песни петь, – буркнула первой добравшаяся до подъезда Соня.

– Между прочим, это никогда не мешает, – сказала примкнувшая к ней Мария Антоновна. – К сожалению, сейчас нету времени.

– А вы уже знаете, чем будете там заниматься? – кивнул на дверь подоспевший последним Нича.

– Нет, – прищурившись, ответила старушка. Пристальный взгляд ее серых глаз пробежался по Ниче почти осязаемым холодком. – И я очень прошу вас мне не мешать. Другое дело, если я или Юрс вас о чем-то попросим.

– Юрс?.. – вздрогнула Соня. – Но он же…

– На ваш взгляд мы можем действовать неадекватно, – так же холодно ответила Мария Антоновна. – Но мы – не люди, поэтому сравнивать нас с вами глупо. К тому же что вред, а что благо – не всегда очевидно.

– Но Виктор – наш враг? – спросил Нича и поправился: – Наш общий враг?

– Безусловно, – кивнула старушка. – Будьте с ним особенно осторожны. С ними. Викторов может быть несколько. Впрочем, вы это уже знаете сами.

Она хотела уже отворить дверь в подъезд, но Соня задала еще один вопрос:

– А таких, как вы с Юрсом, много?

Мария Антоновна нахмурилась:

– У меня нет данных. Но даже если кто-то еще и есть, Викторов в любом случае больше. – С этими словами она распахнула дверь и шагнула в подъездный сумрак.

* * *

В квартире стало еще больше пыли и мусора. И было очень тихо. Соня негромко крикнула: «Эй!», но ей никто не ответил. Но не успели Нича, Соня и Мария Антоновна переглянуться, как откуда-то послышались глухие удары. Звук не был громким, но при каждом ударе под ногами вздрагивал пол.

Нича почесал затылок.

– Похоже, они в другую квартиру перебрались, – сказал он.

– Наверное, в ту, которая к Владивостоку выходит, – мотнула рыжими волосами Соня и решительно направилась в комнату, где она познакомилась с Антониной.

Нича не успел ее удержать, чтобы пройти туда первым, и уже через пару мгновений пожалел об этом. Шагнув следом за Соней в раскрытые двери комнаты, он сначала увидел спину девушки, а затем – большую серую тень, метнувшуюся к ней. Соня отлетела к стене и упала, ударившись о нее затылком. Нича ринулся к ней, но путь ему загородил Юрс.

– Ты что делаешь?! – закричал на волка Нича. Он сжал кулаки и напрягся, приготовившись к неизбежной, казалось, схватке.

Но Юрс не собирался нападать. Он чуть посторонился и прорычал, мотнув головой:

– Там дыра. Она могла упасть. Ты тоже.

Только теперь Нича увидел, что прямо перед ним, за спиной волка, в полу зияет большая пробоина. Виктор пробил на сей раз не стену, а пол.

Поднялась, морщась и потирая затылок, Соня.

– Как ты? – подошел к ней Нича.

– Жить буду, – криво улыбнулась та и снова поморщилась.

– Спасибо Юрсу, – сказал Нича. – А ты говорила…

– Тише, – не дала ему досказать девушка. Она исподлобья поглядела на волка, который не обращал уже на них никакого внимания. Он смотрел в сторону дверного проема, в котором как раз появилась Мария Антоновна. Увидев ее, волк по-щенячьи заскулил, замотал хвостом и прыгнул к старушке, едва не сбив ее с ног. Он встал на задние лапы, забросил передние на плечи Марии Антоновне и лизнул женщину в лицо.

Судя по всему, она тоже была рада встрече с Юрсом: стала гладить его лобастую голову, обнимать волка, что-то шептать ему на ухо, улыбаясь при этом душевно и явно искренне.

– Мы отойдем ненадолго, – сказала старушка, перехватив Ничин взгляд, – немного пошепчемся. Вы осторожней тут, ладно? Если что, зовите нас.

Волк убрал лапы с ее плеч, и экзотическая парочка удалилась из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Нича опять спросил у Сони:

– С тобой точно все хорошо?

– Ну, разве что шишка будет, – ответила девушка, снова погладив затылок. – Ничего страшного.