Друиды Русского Севера - Евгений Лазарев

Мысль об искусственном происхождении рельефа, конечно, пришла тогда в голову, но при внимательном рассмотрении от этого предположения пришлось отказаться. Внутри треугольного контура были заметны «вписанные» в него слои горных пород, отличающиеся по цвету и наверняка по составу от вмещающих пород обрыва. Это было похоже на разрез локальной интрузии: геологической структуры, «внедрившейся» некогда в породы иного состава и сейчас оказавшейся на поверхности. Смущала только слишком правильная форма этой интрузии — на протяжении десятков и даже сотен метров.

В нижней своей части обрыв немного выполаживался, и это дало возможность взобраться на него по осыпи до той высоты, где начинался собственно «рельеф». Впечатление было сложное, как и в случае некоторых других нерукотворных мегалитов Лапландии: с одной стороны, вертикальная поверхность «рельефа» не была специально выровнена и выглядела как естественная, подвергшаяся тысячелетней эрозии скала; с другой стороны, странным образом казалось, что тут действовал искусственно направляемый геологический процесс. Тем более, что контур боковой стороны треугольника, до которой удалось добраться, вблизи оказался ступенчатым! Зеленоватые, очень прочные породы рельефной «пирамиды» образовывали, причем именно на ее боковой грани, довольно правильные, немного наклонные, сглаженные лавинами и камнепадами, либо какими-то геохимическими процессами, подпрямоугольные выступы. Они напоминали творение архитектора, который подражает природе, работу гиперборейского Гауди. Они были несколько выше, чем на обычной лестнице (до полуметра высотой), но по ним все-таки можно было, — даже сейчас, — осторожно подниматься, рискуя упасть, к далекой вершине «пирамиды», сияющей недотаявшим снегом в жемчужном небе полярного дня. Вне зависимости от происхождения ступеней, подъем по ним в принципе мог некогда быть инициатическим испытанием при посвящении в какие-то забытые мистерии.

Существенное обстоятельство — прочность пород, слагающих «пирамиду». Это принципиально не те хрупкие (фойяитовые) скалы, которых очень много в Ловозерах и которые легко образуют блоки правильной формы, но так же легко и разрушаются за какие-нибудь десятки лет. Здесь же породы, связанные нитями зеленоватого шелковистого минерала эгирина, исключительно устойчивы к эрозии (как и на горе Нинчурт, в районе наших «галерей»); если кто-то, обладающий способностью чувствовать камень, собирался создать здесь святилище, он понимал, что это — на тысячелетия. Пусть это и ландшафтное святилище, лишь подправленное руками человека, который мог, не отесывая камень, выбирать его из скалы блоками; результаты такой работы со временем должны были превратиться именно в такие, «полуправильной» формы как бы естественных скал. Причем эрозия могла, несмотря на прочность камня, нарушить прежде всего лицевую поверхность «рельефа», стесать, разорвать ее трещинами. В прошлом «рельеф» мог быть более высоким, а боковые ступени, ныне снивелированные и сохранившиеся не везде, — более четкими и надежными. Впрочем, и сейчас он виден издалека, — как выяснилось впоследствии, на расстоянии нескольких километров, со склонов у плато Сэлсурт. Не исключено, что и Барченко во время какого-то из радиальных маршрутов добрался до этого плато и увидел вдали, в ущелье между Пялкинпорр и плато Карнасурт, этот пирамидообразный треугольник, но не смог осмотреть его вблизи.

Если это действительно древнее святилище, то можно ли сейчас истолковать его? Наверное, оно могло иметь отношение к наблюдениям за Солнцем, ведь «пирамида» расположена таким образом, что солнечные лучи наиболее эффектно высвечивают ее, приходя точно с севера, вдоль обрыва плато Карнасурт, именно в дни, близкие к летнему солнцестоянию, да еще и около полуночи. Классическая мистериальная ситуация: как известно, согласно Апулею, посвящаемый в таинства Исиды удостаивался права в полночь чудесным образом увидеть Солнце… Кроме того, когда Солнце проходит свой полусуточный путь и вскоре после полудня озаряет «рельеф» прощальными лучами, прежде чем скрыться за плато Карнасурт, лучи его скользят как раз вдоль северной грани «пирамиды». То есть, ее треугольник (разумеется, с определенными допущениями) как бы изображает пирамиду нисходящих солнечных лучей в дни летнего солнцестояния, во время наибольшего возвышения Солнца над горизонтом. Поистине, нерукотворная икона дневного светила…

Просто невозможно себе представить, чтобы столь колоссальный геоглиф не привлек в прошлом внимания людей, даже если он создан лишь природой. Высота треугольного контура (по счету горизонталей карты-километровки) — около 180 метров. Угол наклона граней «пирамиды» — порядка 30 градусов. Пропорции не те, что у Великой Пирамиды Египта (там угол наклона граней около 51 градуса), но впечатление «рельеф» у горы Пялкинпорр производит потрясающее, тем более, что расположен он в крошечном цирковом ущелье.

И ведь за ручейком, практически у подножия нашей «пирамиды» есть еще одна одна, скажем так, каменная структура, о которой нельзя не рассказать. Но прежде — небольшое отступление.

В Древнем Египте существовал такой архитектурный элемент, как ложные двери в гробницах — вертикальные, неглубокие глухие ниши, вырубленные в стенах и, кстати, весьма похожие на наши лапландские пропилы. В Египте ложные двери предназначались для того, чтобы душа (точнее, двойник, ка) умершего могла свободно выходить из гробницы (эти элементы оформления погребальных сооружений засвидетельствованы еще для середины III тыс. до н. э.). Если предположить, что египетские верования отразили древний мировоззренческий архетип, знакомый в далеком прошлом и другим народам (схожие архитектурные элементы бытовали, например, в Месопотамии и в Южной Аравии), то и лапландские пропилы в принципе могут означать мистические врата для вхождения и выхождения душ, или духов, — допустим, духов скал, саамских сейдов.

Именно таким образом на Лапландском Севере могли осмысливаться и включенные в сакральное пространство нерукотворные скальные образования необычной формы, мыслившиеся саамами как обитель духов-сейдов. Одна из самых необычных скальных формаций такого рода, встречавшихся на Севере автору этих строк, — многометровая куполообразная структура (интрузивная дайка?) в цирке горы Пялкинпорр. Пологий купол рассечен естественными трещинами, края которых разошлись, вероятно, многие тысячелетия назад. Центральная, осевая трещина, идущая в направлении запад — восток, образует настоящую галерею в рост человека, с вполне ровным полом из грунта и щебня; ее под прямым углом пересекает другая, ориентированная с юга на север, — примерно на точку появления полуночного незаходящего Солнца из-за края цирка во время летнего солнцестояния. А в стенах центральной трещины-галереи есть несколько боковых, узких и глухих расщелин. Врата духов?

Внешне эта галерея, с ее явно необработанными, хотя и довольно ровными стенами, в целом схожа с пропильными «галереями знаков» горы Нинчурт. А куполообразная структура на Пялкинпорр находится практически у подножия гигантской треугольной «пирамиды», рельефно выступающей из обрыва скалы; не исключено, что весь этот комплекс издревле воспринимался как ландшафтное святилище. Во всяком случае, в нескольких десятках метров от скального купола во время обследования горы Пялкинпорр автором этих строк в вертикальной расщелине большой каменной глыбы были обнаружены втиснутые туда старые оленьи рога, обычно присутствующие на саамских культовых местах. Это уже традиционный, уверенно датируемый сейд.