Коббл Хилл - Сесиль фон Зигесар

– Он был бы не против попробовать кролика, – тихо всхлипнула Пичес и вытерла нос рукавом.

Грег поднял крышку и заглянул в кастрюлю, помешал содержимое: бедра, голени и маленькую заостренную головку.

– Ты готовишь кролика?

Пичес кивнула и фыркнула, закрыв лицо руками. Ее плечи затряслись. Смеялась она или плакала?

– Я купила его у мясника. Кролик, должно быть, «мясо недели» у них в магазине или что-то в этом роде. Знаю, ты не станешь его есть, но я собираюсь попробовать. Да, и еще нам нужно посмотреть побольше фильмов с Николь Кидман. Они ее большие фанаты.

– Кто? – Лиам больше не плакал.

Пичес снова вытерла нос рукавом футболки:

– Мясники.

Лиам встал и достал из буфета три стакана.

– Мама, ты под кайфом. Мне стыдно за тебя. Помнишь, как ты спросила меня, где взять травку? Ты интересовалась этим для себя?

– Нет, – она махнула ему рукой, – это для Стюарта Литтла. Его жена была больна.

Грег снова наполнил ее бокал вином.

– Я знаю, что ты от него в восторге. Мне он тоже всегда нравился. В последнее время я о нем часто думаю.

«Не трать зря время», – с горечью подумала Пичес.

– Может, я мог бы дать тебе несколько песен для него. Мне кажется, они вышли удачными, но я не настолько классный музыкант, чтобы заставить их звучать круто. Я думаю, у него бы получилось. Это песни для детского альбома. – Грег достал из морозилки кубик льда, сунул его в рот и пососал. – Думаю, я могу тебя об этом просить. Кажется, ты у меня в долгу.

Пичес глотнула вина. Она решила ничего не говорить о том, что Стюарт пытался превратить стихотворение Шела Сильверстайна «Больная» в песню. Что Грег имел в виду, говоря, что она должна ему?

Муж опустил указательный палец в жаркое из кролика и облизал его.

– Нам пришлют прах нашей собаки… – Он причмокнул губами: – На вкус как черничное варенье.

Грег вытащил из заднего кармана брюк блокнот и ручку и что-то записал.

«Кролик, хватай его. Черничное варенье», – пропел он про себя.

Пичес наблюдала за мужем с явным неудовольствием. Она отодвинула бокал:

– Стюарт как-то сказал мне, что никогда не стал бы записывать детский альбом. Это слишком банально и смахивает на кризис среднего возраста.

– О, он правда рассказал тебе об этом?

– Да. Он мне много чего рассказывает.

Пичес сама не понимала, что делает. Во время последней встречи со Стюартом Литтлом она просто сказала ему, чтобы он шел домой к жене.

– Почему бы тогда тебе не попросить Стюарта Литтла прийти и съесть твоего кролика вместе с тобой?

– Может, я так и сделаю, – ответила Пичес.

– Ребята, – взмолился Лиам, – остановитесь.

– Я видел, как ты его целовала, – сказал Грег.

– Да, и мне это понравилось.

– Мама?

Грег проигнорировал просьбу сына. Лиаму семнадцать, и он сможет с этим справиться. Когда Пичес рожала Лиама, она рычала на Грега, как бешеная собака, и выкрикивала ругательства. Каким-то образом ей это помогло. Если Пичес нужен скандал, то скандал будет.

– К черту твой флирт. И к черту твоего кролика, – насмешливо сказал Грег.

Он сорвал с себя носки и швырнул их через всю кухню, предварительно вывернув наизнанку, чтобы разозлить ее еще больше.

– Папа!

– Пошел ты, – огрызнулась Пичес, – это ты виноват в том, что собака умерла.

– Мама, пожалуйста.

Но они продолжали игнорировать его, и Лиам выбежал из кухни.

Сидя в своей комнате, Лиам буквально кипел от злос- ти. Почему все так запуталось? Его собака была мертва, родители ненавидели друг друга, и он полностью испортил отношения с Шай. Они уже собирались заняться сексом, а потом выяснилось, что он оставил свой рюкзак в парке. Лиам так забеспокоился, что кто-то украдет его вместе с учебником по матанализу, что фактически бросил наполовину раздетую Шай без каких-либо объяснений. На следующее утро Лиам получил 89 баллов по тесту, что было абсолютно неприемлемо – ведь он еще никогда не получал таких низких оценок. С тех пор Лиам пребывал в плохом настроении, но он не винил в этом Шай.

Чертов Брюс – вот кто во всем виноват! Если бы тот не спалил школьный двор, мама не злилась бы на него все время и у него не развился бы этот комплекс: ему казалось, что он не заслуживает того, чтобы все было хорошо, и ситуация обязательно должна испортиться. Лиам был не в силах поговорить со своей девушкой или хотя бы написать ей SMS с извинениями. Допустим, он официально не просил Шай быть его девушкой, но, черт возьми, она ею и была! И если Шай этого еще не поняла, то ее можно назвать полной идиоткой. В любом случае она слишком увлеклась их учителем латыни. К черту его. И ее тоже.

Телефон Лиама завибрировал, и он вытащил его из заднего кармана. Это было селфи от Райана, который сейчас работал в Лондоне моделью. Райан был в пабе с полным стаканом пива, который он прижимал к своей ухмыляющейся, увлажненной дорогими средства- ми щеке.

«#nodrinkingage»[62] – прочитал сообщение Лиам.

У Sublime были огромные неприятности после того, как они использовали фальшивую акцию протеста, чтобы прорекламировать свою одежду. Им пришлось снять все свои плакаты и убрать все посты в социальных сетях, касающиеся новой коллекции. Но к тому времени Райана уже разыскало и подобрало одно модельное агентство. Ни один шестнадцатилетний парень не носил с таким шиком на груди умирающего тигра. Он отложил учебу до Нового года и теперь использовал свое прозвище – «Черный Райан» – в качестве профессионального псевдонима. Он слал Лиаму свои фотки, на которых он в крутой одежде прогуливается по какой-нибудь знаменитой лондонской или парижской улице:

Это раздражало. Райан уже сделал фотосессию на яхте в Средиземном море для плавок марки Vilebrequin и съездил на «макларене» в Монте-Карло. «Давай ко мне, бро! – настаивал он. – На очереди – Милан!» Но ни одно модельное агентство не приглашало Лиама ни в Лондон, ни в Париж, ни в Милан.

Лиам пнул ножки кровати и спинку стула. Он сел на свою кровать и тут же вскочил.

– Черт, – пробормотал он себе под нос, – черт, черт, черт!

Его мобильник снова завибрировал, и он бросился к нему.

Наконец-то! Это была Шай: