Отзвуки эха - Даниэла Стил

Весь остаток пути они тихо переговаривались, и на прощание он поцеловал ее.

— Я люблю тебя. Не забывай этого. Сегодняшняя ночь — это только начало. И тут нет никакой ошибки или греха, — серьезно сказал Жан-Ив. — А я обещаю каждое воскресенье ходить в церковь.

Амадея улыбнулась, зная, что после гибели братьев ноги его не было в церкви: Жан-Ив был слишком сердит на Бога.

— Может, поэтому Он и послал меня тебе. Чтобы вернуть тебя в церковь.

Каковы бы ни были Господни резоны, Амадея выглядела столь же счастливой, как и он, несмотря на потрясение от только что содеянного. К своему огромному удивлению, Амадея совсем не терзалась угрызениями совести и не переживала из-за совершенного греха. Правда, осознать случившееся удастся далеко не сразу. Да и совершила она этот грех в совершенно необычайных обстоятельствах, живя в постоянном напряжении, когда все нервы были на пределе.

Ночью, лежа в постели, она думала о Жан-Иве и по-прежнему ничуть не сожалела о потерянном целомудрии. Может, Господь действительно этого хотел?

С этими мыслями она и заснула. А когда проснулась, оказалось, что Жан-Ив по пути на работу оставил для нее цветы у двери коровника — крошечный букетик еще не успевших замерзнуть ромашек с запиской: «Я люблю тебя. Ж.-И.».

Амадея с мечтательной улыбкой сунула записку в карман передника и пошла доить коров. Впервые в жизни она чувствовала себя женщиной — совершенно незнакомое для нее ощущение. Она вдруг испытала все, чего так долго себя лишала и собиралась лишать до самой смерти.

Жизнь внезапно переменилась, и уже невозможно было понять, какая дорога правильная: манящая, соблазнительная, на которую она только что ступила вместе с Жан-Ивом, или та, которая так много значила для нее последние восемь лет. Оставалось надеяться на то, что со временем все ответы будут получены и все встанет на свои места.

Всю зиму Амадея и Жан-Ив действовали по заданию ячейки Сопротивления. Британцы, выполняя свои обязательства перед французскими борцами за свободу, продолжали регулярно поставлять оружие и боеприпасы и все чаще присылали своих людей. В эту ночь ждали прибытия британского офицера. Операция прошла благополучно, после чего англичанину помогли зарыть парашют и переодели в мундир СС. Жан-Ив спросил Амадею, слышала ли она об этом человеке, лорде Руперте Монтгомери, одном из тех, кто помогал в организации детских поездов, до начала войны вывезших из Европы более десяти тысяч детей.

— Я просила маму отправить сестру детским поездом, — грустно призналась Амадея по пути домой. — Но она была уверена, что никто не знает о ее происхождении, и боялась отпускать сестру в чужую страну. Тогда Дафне было тринадцать. Через три года ее отправили в лагерь. Но многих детей удалось спасти.

— Это очень достойный человек. Я встречался с ним в прошлом году, — с улыбкой сообщил Амадее Жан-Ив.

Их связь продолжалась. Он просил ее выйти за него замуж, но Амадея колебалась, не зная, угодно это Господу или Он пожелает, чтобы она все-таки ушла в монастырь. Амадея понимала, что вернуться ей будет очень трудно: на ней лежит не только убийство, пусть и случайное, но и грех похоти. Правда, назвать это похотью у нее язык не поворачивался: впервые в жизни она любила, искренне и глубоко.

При каждом удобном случае они занимались любовью, и Жан-Ив не мог ею надышаться. Не мог насытиться. И про себя поклялся ни за что не отпускать ее в монастырь после войны. Он сделает все, чтобы удержать любимую! Бог просто не может желать, чтобы такая девушка, как Амадея, вела столь неестественную жизнь. Ведь он так безумно ее любит!

Весной сорок третьего года из Парижа приехал Серж. Навестив Жан-Ива и Амадею, он сразу, без всяких объяснений, увидел, что происходит между молодыми людьми. Вернувшись, Серж сообщил своему брату Пьеру, что, по его мнению, орден кармелитов потерял одну хорошенькую молодую монахиню.

Но если говорить серьезно, работа, проделанная здешней ячейкой Сопротивления, произвела на Сержа огромное впечатление. Со времени прибытия Амадеи у них не было ни одной неудачи. По словам Жан-Ива, девушка была абсолютно бесстрашной и в то же время достаточно осмотрительной, чтобы не подвергать опасности остальных членов ячейки.

Во время встречи Серж и Жан-Ив обсуждали возможность взрыва немецкого полевого склада оружия. На подготовку диверсии должно было уйти несколько недель. Жан-Ив твердил, что ни за что не возьмет Амадею на задание. Серж считал, что решать должна она сама, но при этом прекрасно понимал опасения Жан-Ива. Он любит эту девушку и хочет ее уберечь. Но они очень нуждались в ее помощи: из всего, что слышал об Амадее Серж, он сделал вывод, что реакция у нее прекрасная и хладнокровия ей не занимать. Серж доверял Амадее едва ли не больше, чем остальным членам меленской ячейки, если не считать Жан-Ива.

Спор по этому поводу продолжался и после отъезда Сержа. Амадея рвалась идти вместе с Жан-Ивом. Союзники наконец-то получили перевес в этой войне. Немцы дрогнули. Перелом наступил после Сталинградской битвы, когда в плен сдалась целая армия во главе с генерал-фельдмаршалом Паулюсом. Бойцы французского Сопротивления делали все, чтобы их страна поскорее стала свободной. Все были уверены, что взрыв склада будет тяжким ударом для врага.

Следующие несколько недель ушли на тщательную разработку диверсии. Амадее в конце концов удалось убедить Жан-Ива взять ее с собой. Несмотря на стремление защитить любимую и вопреки своему желанию Жан-Ив все же позволил Амадее идти с ним. Окончательное решение выносил он как новый командир ячейки. Беда в том, что людей не хватало. Двоих угораздило заболеть перед самой операцией.

Поздно ночью Жан-Ив, Амадея, еще две женщины и Жорж с приятелем на двух грузовиках направились к складу. В кузовах лежали самодельные взрывные устройства. Мужчины подползли к часовым и перерезали им глотки.

Такого опасного задания им еще не приходилось выполнять. Они тщательно разместили взрывчатку вокруг здания склада, а потом, как и было задумано, все, кроме Жан-Ива и Жоржа, побежали к грузовикам. Оставшиеся знали, что у них всего несколько минут, чтобы зажечь фитили и убраться. Все было сделано на скорую руку, но ничего другого у них не было. Едва Амадее с друзьями удалось добраться до грузовиков, раздался оглушительный взрыв. Амадея оглянулась, завороженная чудовищным фейерверком. Ни Жоржа, ни Жан-Ива не было видно.

— Едем! Едем! — торопил мужчина, сидевший рядом с Амадеей. Но она не могла оставить Жан-Ива и Жоржа, хотя знала, что в любую минуту здесь могут появиться немцы и если кто-то окажется поблизости от места взрыва, его неизбежно будут пытать и расстреляют.

Обе женщины сидели во втором грузовике, ожидая Жоржа. Амадея была за рулем машины Жан-Ива.

— Я никуда не поеду, — процедила она сквозь зубы и, снова оглянувшись, увидела гигантский огненный шар. Мотор второго грузовика уже урчал.

— Мы не можем ждать, — взмолился мужчина.

Их непременно поймают, Амадея прекрасно сознавала это.