Авиаторы Его Величества - Василий Зеленков

– Он болен… змеиный яд… – с трудом вытолкнул из сжавшегося горла Севан.

– Помолись вместе с ней. Белое Солнце обязательно услышит.

– Услышит?

– Я уверен, – незнакомец улыбнулся.

Дальнейшее Севан помнил словно в тумане. Он держал мать за руку, смотрел на лик Элиаса Чистого и говорил, говорил, говорил…

Выйдя на свежий воздух, Севан едва устоял на ногах, вымотанный неумелой детской молитвой. Он оперся на стену; мать дала ему воды и принялась встревоженно хлопотать.

На следующее утро отцу стало легче.

– Один из целителей был в Лагде проездом и всю ночь помогал в больнице, – рассказал лечивший отца доктор, обнимая и успокаивая расчувствовавшуюся Стану Ленид.

Зубы гитца клацнули, когда Джейс едва не свернул ему челюсть. Хук вышел донельзя похожим на пощечину, и что-то внутри Севана взорвалось.

Его избивал вор, посягнувший на реликвию. Еретик, безразличный к заветам Церкви Белого Солнца.

Внутри поднялась обжигающая волна. Севан увидел, что нужно сделать.

Время для него словно растянулось. Севан отклонился в сторону, позволив кулаку Джейса врезаться в спинку кресла, и не глядя поднял с пола нож. Искалеченная рука подчинилась, будто здоровая. Севан не знал, куда оружие отлетело после броска, но пальцы сомкнулись точно на рукояти.

Клинок метнулся вверх – бритвенно-острое лезвие распороло Джейсу горло.

Кровь брызнула Севану в лицо. Он стер ее рукавом и встал, продолжая двигаться, как в трансе. Развернул пилотское кресло, сел перед бортовой панелью. Последний раз ему доводилось пилотировать крупные корабли еще в Летной академии, однако сейчас даже не потребовалось вспоминать уроки. Руки делали все сами.

Шхуна поднялась слишком высоко из-за распахнутой настежь сферы, но Севан выровнял ее за несколько секунд: прикрыл балансир и убавил мощность дизелей, хотя без механика сделать это было не так просто.

Где-то за гранью происходившего осталась мысль, что он давно не летал по-настоящему и впервые видит часть датчиков. Вряд ли Севан смог бы повторить маневр снова. Он погрузился в немыслимую смесь воспоминаний из обрывков прочитанных книг и прослушанных лекций – разум молниеносно анализировал поступавшую информацию. Гитец настроил автопилот на снижение и зафиксировал штурвал. Вышел из рубки, не отдавая себе отчета в собственных действиях, подобрав «таган» и отстраненно отметив, что кожа на правой руке висела лохмотьями. Обожженная рука теперь стала еще и обмороженной.

Севан уже должен был свалиться без сознания, но его словно поддерживала незримая сила. Тянула, даже тащила вперед. Властно, неумолимо, точно воля альконского монарха.

Ноги сами привели в трюм. Там – к скопищу коробок. Несколькими резкими движениями Севан раскидал пирамиду и уставился на металлический ящик.

Матовый, абсолютно черный. Шесть на восемь футов. То, что притягивало Севана, находилось внутри.

Он подобрал с пола лом, сбил замки, отбросил крышку и уставился на белоснежное, без единого украшения солнце с отпечатками трех пальцев посередине.

У Севана подогнулись колени.

Он упал, закрыв ладонями глаза и истово шепча молитву. По щекам заскользили слезы, смывая пот, грязь и кровь. Дыхание сперло, но с плеч словно свалились Катуэйские горы.

Расследование было завершено.

У Севана не осталось сомнений, что священная реликвия вернется на алтарь Главной церкви Альконта на Арконе, где ей и место. Он не понимал, откуда взялась уверенность, что эта реликвия – подлинная. Просто чувствовал. Ощущал всем естеством.

Он мог возвратиться к лорду Корвунд с победой.

Гитец опустил дрожавшие руки, не отрывая взгляда от Длани, точно она могла исчезнуть в любую секунду. Ему хотелось дотронуться до нее, но все внутри орало о кощунстве.

Однако словно кто-то невидимый улыбнулся Севану и направил его. Гитец возложил истерзанную ладонь на кипенное солнце. Безымянный, указательный и средний пальцы легли на три маленьких оттиска. Заполняя углубления, из ран сочилась густая кровь.

Боль вернулась. Севан закричал.

Сознание взорвалось калейдоскопом огней. Видение штыком вонзилось в разум: огонь, охвативший кисть.

Севан отдернул руку и содрал с изувеченного запястья остатки перчатки, с ужасом уставившись на жуткие раны. Выхватил из кармана флакон с мазью и неловко выронил – подпрыгивая, склянка покатилась прочь. Севан попробовал дотянуться до нее, но ноги больше не держали.

Он растянулся на полу. Беспомощный, скрюченный судорогами калека.

В следующее мгновение шхуна сотряслась от основания до рубки, врезавшись в землю и заскрежетав днищем по взлетно-посадочной полосе. Севана отшвырнуло к ящику. Черный угол впечатался ему в лоб.

Гитец потерял сознание.

Команда «Аве Асандаро».

Изменившиеся приоритеты. 11.07.2015

Гитское отделение отличает склонность к дипломатичной и тонкой работе в родном регионе. Лорд Юлиан Аркинд рассматривал кадомский филиал как дополнительную возможность связать Альконт и провинции в единое целое. Многие сотрудники отделения набираются из гитцев и обязаны безупречно знать местные обычаи, общество и географию.

Подготовленные подобным образом джентльмены и дамы способны не только мгновенно реагировать на любую опасность, но и получать информацию из неофициальных источников. Правда, у жителей равнины это вызывает неоднозначные чувства. Кто-то считает такие методы проявлением лицемерия, другие – наоборот, знаком доверия.

Гитское отделение всегда в состоянии быстро предоставить сведения обо всем в своей сфере ответственности. Когда возникает необходимость прямых действий, его сотрудники склонны работать предельно осторожно и деликатно, не нарушая связи с народом.

А́ндрий Гра́нский

Капитан Лем Декс и Леовен Алеманд не успели добраться до причалов.

Тональность дизелей уходившей в небо шхуны внезапно изменилась. Капитан запрокинула голову, недоумевая, что произошло.

Корабль перестал набирать высоту и задергался из стороны в сторону, точно отказали все системы или пилот вылакал бутылку виски прямо за штурвалом. Шхуна закачалась на месте.

– Аварийная посадка! – Лем сорвалась с места. – В конец ВПП[13]!

Алеманд последовал за ней, не пытаясь остановить. Во-первых, он был согласен. Во-вторых, она послала бы его в Тень.

Капитан двигалась с целеустремленностью увидевшего финиш спринтера. Босые пятки мелькали в лепестках задравшейся выше колен муслиновой юбки. В руках тускло серебрились два револьвера. Прическа растрепалась, кожа влажно поблескивала во вспышках импульсных огней. Алеманд тоже взопрел под плотной тканью парадного мундира; потерявшие лоск эполеты мешали бежать.