Без ума от любви - Дженнифер Эшли

— Знаю! — отрезала миссис Палмер. — За тобой будут хорошо присматривать.

Так могла бы сказать акула рыбке, которую собиралась съесть. Миссис Палмер сжала губы и отказалась продолжать разговор. Карета катилась дальше, а Бет то приходила в себя, то теряла сознание. Она подумала о том, что скоро умрет.

— Мне нужен доктор, — простонала она.

— Я же сказала, за тобой будут хорошо присматривать.

Бет зажала рукой рану в боку и закрыла глаза. Ее тошнило, она замерзла, ноги онемели.

Наконец карета остановилась, кучер что-то пробормотал миссис Палмер, и монеты звякнули в его руке. Бет прислонилась к стенке кареты, но миссис Палмер оттолкнула ее в сторону и, обхватив за талию, потащила по улице.

— Противно смотреть, две хорошенькие леди, и так напились! — услышала Бет слова кучера.

Миссис Палмер захохотала, но сразу же умолкла, как только затащила Бет за угол. В некоторых окнах виднелся свет, но в трущобах было слабое освещение. Кирпичные дома за многие годы покрылись слоями серой и черной грязи и дыма. Грязь скапливалась на улицах, и люди в темной одежде слонялись, как пьяные, или в страхе торопились найти ближайшее укрытие.

Миссис Палмер тащила Бет из одного переулка в другой. Бет догадалась, что миссис Палмер старалась, сворачивая и возвращаясь, запутать следы в уличном лабиринте, но Бет знала Бетнал-Грин как свои пять пальцев. Она выросла здесь, старалась здесь выжить, а однажды даже была счастлива.

— Где мы? — тяжело дыша, спросила она, притворяясь, что не может сообразить. — Куда мы едем?

— К моей сестре. Перестань задавать вопросы.

— Харт узнает о твоей сестре… и где она живет, ведь так? И я знаю, что за мной никто не будет присматривать. Ты убьешь меня, как только привезешь туда. Она поможет тебе меня убить.

Пальцы миссис Палмер были крепки, как железные клещи.

— Я не отпущу тебя, пока не буду далеко отсюда. Я пришлю свое признание, признание всего, что я делала, когда меня здесь не будет. И тогда расскажу им, где ты.

— Я тебе не верю! — рыдала Бет, придавая своему голосу трагические нотки отчаяния. — И ты отправишь Йена на виселицу за преступление, которого он не совершал.

— Это же Харта я пытаюсь спасти, и мне наплевать, кого повесят вместо него. Так всегда поступал Харт.

Она снова закрыла рот и поддержала спотыкавшуюся рядом с ней Бет. Бет больше всего боялась, что миссис Палмер просто бросит ее на улице, раненную. Бет знала, что обитатели этой части Лондона за минуту ограбят ее и оставят умирать. Какая-нибудь добрая душа позовет констебля, но будет уже поздно.

— Пожалуйста, — попыталась она, — давай-ка найдем… какую-нибудь церковь или нечто подобное. Позволь мне найти убежище там, а ты сможешь убежать, я ведь не буду знать, куда ты скрылась.

Миссис Палмер, тяжело дыша, проворчала:

— Не понимаю, почему они женятся на таких заурядных женщинах. Такое светловолосое существо, на котором женился Харт, погубило его. Глупая женщина должна была уйти и умереть, но это так ужасно отразилось на нем. А та дрянь, что была до нее и изменяла ему, была не лучше. Разбила ему сердце. Я ненавижу их всех за то, что они сделали моему любимому.

Ее голос дрожал от ярости, и она дернула Бет за руку. Бет увидела то, что видела Сильвия. Перед ней была женина, готовая на все ради мужчины, которого любила: убить ради него, солгать ради него и ради него пойти на виселицу.

Завернув еще за несколько углов, Бет увидела все, что ей было нужно. Вот оно.

— Вот там церковь, — сказала она, тяжело оперлась на миссис Палмер и указала на серые кирпичи церкви бывшего прихода Томаса. — Отведи меня туда, пожалуйста. Не оставляй меня в этой грязной дыре. Я сойду с ума, я это знаю.

Миссис Палмер что-то проворчала и поволокла Бет к церкви. Она направилась не ко входу в церковь, а к узкому проходу между зданиями. В конце его был небольшой церковный дворик, окруженный стенами зданий и домом викария. Во времена Бет задняя дверь в часовню оставалась незапертой, потому что Томасу нравилось сокращать дорогу от дома викария до ризницы, проходя через церковный двор, и он постоянно забывал ключ.

Миссис Палмер ухватилась за ручку и без труда открыла дверь. Она втолкнула Бет в короткий коридорчик, ведущий в ризницу. Знакомые запахи свечей, пыли, книг и церковных покровов опьянили Бет, и ее сознание вернуло ее в ту жизнь, где она была женой викария. Это было время покоя и порядка, когда дни следовали один за другим, как жемчужины, нанизанные на нить. Рождественский пост, Богоявление, Крещение, Пост. Пасха, Духов день, Троица. Каждый знал, что надо читать, есть и надевать, какие цветы должны украшать церковь и какого цвета должен быть алтарь. И просыпаться на заре, радуясь Пасхе, и ложиться рано в канун Рождества. Никакого мяса в пост, и пиршество в первый вторник после Великого поста. Утренняя молитва, вечеря и главная служба в воскресенье.

На орган им не хватало денег, поэтому Томас подыгрывал на камертоне и молившиеся справлялись с гимнами, которые знали наизусть.

О Господь, помощь нам в прошлом,

Наша надежда в грядущем,

Наш приют в бурю

И навечно наш дом.

Она могла расслышать даже ритм этого медленного пения, высокий мелодичный голос старой миссис Уэтерби доносился к ней из первого ряда.

В церкви никого не было. Побеленные стены были все теми же, как и высокая кафедра, стоявшая справа от алтаря. Бет подумала, скрипели ли петли на дверках кафедры, как и тогда, когда Томас поднимался по короткой лесенке и открывал низенькую дверь.

«Трубы судьбы. — Он так называл их. А теперь они должны выслушать проповедь викария». Когда Бет предложила смазать петли маслом, которым пользовались пономари, Томас ответил ей: «Тогда ничто не разбудит их, когда кончится проповедь».

Все в этой церквушке напоминало о Томасе и прежней жизни Бет, о маленькой доле счастья, которую она обрела здесь. Но это было давно, и голос Томас слабо слышался где-то вдалеке. Сейчас она была ранена, одна и боялась, что никогда больше не увидит Йена, мужчину, которого любила всем сердцем.

Йен оттолкнул Кэмерона и Феллоуза и мимо них выбежал из комнаты. Позади раздался голос Харта:

— Остановите его.

Кэмерон последовал за Йеном, но Йен был быстрее. Он скатился с лестницы и выскочил за двери, прежде чем Кэмерон догнал его, и подбежал к карете Харта, распахнул дверцу и увидел Кейт, спавшую на бархатном сиденье. Она была одна.

Йен встряхнул ее.

— Где Бет?

Кейт с недоумением смотрела на него.

— Не знаю. Я думала, она с вами.

У Йена дрогнуло сердце. Он захлопнул дверцу и подошел к кучеру, стоявшему у стены возле лошадей и жевавшему кусок спрессованного табака.