Чёрные крылья зиккурата - Морвейн Ветер

«Конечно жив!» — мгновенно оборвала она себя.

— Маркус! — снова позвала Риана, но тот по-прежнему молчал.

Риана не знала, что делать. Её познания в лекарском мастерстве ограничивались перевязкой и прижиганием ран. Она, как и все валькирии, легко переносила холода, и, хотя ей приходилось когда-то ночевать под открытым небом среди снегов, холод никогда не сковывал её так, как патриция сейчас.

— Маркус… — растеряно прошептала она.

Риана наклонилась и поднесла ухо к его груди, прислушиваясь к стуку сердца. Облегчённо вздохнула, обнаружив, что то всё ещё бьётся. И всё же Риана впервые видела даэва без сознания и понятия не имела насколько серьёзно его состояние. На теле не было ран, но руки и щёки оказались бледными и холодными на ощупь.

Риана растеряно огляделась по сторонам. Ощущение беспомощности становилось всё сильнее, и в то же время на краю сознания проскочила предательская мысль:

«Уйти. Покинуть Рим. Никто меня не найдёт». Риана не знала, куда собирается идти эта часть её души. Знала только, что в это мгновение свобода оказалась так близко, как никогда за все прошедшие тринадцать лет.

Маркус никогда не удерживал её силой, но валькирия на улицах Рима не могла быть свободной. Любой догадался бы, что она беглянка. Да и Цебитар наверняка взялся бы разыскивать её.

Здесь в горах, её следов не отыскал бы никто и никогда.

Риана опустила на Маркуса беспомощный взгляд.

Мысли о бегстве мгновенно растворились при виде его бледного лица и чёрных спутанных волос, разметавшихся по камням.

— Маркус… — снова растеряно позвала она.

Подхватила даэва под затылок и, прислонив к груди, поймала запястья. Принялась яростно растирать — пальцы патриция были холодными, как лёд. Наконец, усилия Рианы произвели минимальный эффект, и руки Маркуса стали теплеть. Девушка выпустила их и поймала в ладони ледяное лицо. Склонилась, пытаясь горячим дыханием согреть посиневшие губы. Ресницы даэва слабо дрогнули.

Риана сама не заметила, как коснулась губами его губ, и почувствовав горячую влажную лагуну рта, уже не смогла отстраниться. Маркус слабо пытался ответить, но малейшие движения давались ему с трудом. Риана поняла, что тот в сознании, только когда ощутила, как рука патриция пытается обхватить её за шею. Волна облегчения прокатилась по телу. Ещё несколько долгих мгновений она тонула в ощущении чужой плоти, окружившей её. Это было совсем не так, как с теми, кто касался Рианы до сих пор. Впервые чужие прикосновения были приятны, и хотелось продлить их хотя бы ещё чуть-чуть. Пока ещё можно сделать вид, что это всего лишь попытка согреть. Обняв Маркуса за плечи, она прижимала его к себе. Одной рукой гладила по щеке и с яростью, удивившей её саму, вторгалась в рот патриция языком. Огонь, зародившись в груди, теперь разливался по телу и не хотел утихать. В голове промелькнула мысль, что патриций снова использует против неё своё колдовство, и тут же Риана поняла, что ей уже всё равно. Её губы терзали губы даэва, и впервые в жизни Риана ощущала власть, от которой жажда становилась только сильней.

А потом резко оторвалась от губ Маркуса и попыталась отстраниться. Мгновение руки Цебитара продолжали удерживать её, а потом отпустили.

— Не делай так, — твёрдо сказала валькирия. Маркус был слишком слаб, чтобы напомнить, что он то как раз ничего не делал — просто лежал. — Я займусь костром. Постарайся согреться хотя бы чуть-чуть.

С этими словами она встала и решительно направилась прочь.

Когда пламя костра, наконец, запылало перед входом в пещеру, и Риана установила над ним вертел с нанизанной на него дичью, Маркус уже немного пришёл в себя. Он осторожно пододвинулся к огню и протянул к нему озябшие руки.

— Как ты? — спросила Риана, присаживаясь около патриция.

Маркус только кивнул, из чего валькирия сделала вывод, что говорить тот всё ещё не в состоянии.

Поколебавшись, она придвинулась к даэву и, обняв его, прислонила к своей груди. Тот закрыл глаза, позволяя немного себя согреть. Зубы всё ещё стучали, и костёр почти не помогал.

— Я должна попросить прощения, — сказала тем временем Риана, осторожно поглаживая его окоченевшее плечо. — Днём я повела себя недопустимо.

— Риана, — оборвал её Маркус за пару слов до конца, и валькирия умолкла. — Не пытайся запутать меня. Я вижу, что тебя тянет ко мне, и добьюсь своего.

Риана замерла. Рука её на плече Маркуса напряглась.

«И то, что ты до сих пор продолжаешь меня обнимать, доказывает это как нельзя лучше», — подумал патриций, но вслух решил эту мысль не произносить.

— Ты могла забрать медальон и уйти, — сказал он вместо этого, — я бы остался лежать в горах, и никто никогда не узнал бы, как я погиб. Но вместо этого ты тащила меня на себе несколько часов. Зачем? Если ты ненавидишь меня.

Риана несколько секунд молчала.

— Для меня крайне важен долг, — наконец сказала она. — Предать господина — недопустимо. В этом ты можешь на меня положиться. Если я клянусь быть преданной тебе — то буду с тобой, что бы ни произошло.

Горькая улыбка коснулась губ патриция.

— А ты клянёшься? — со злостью спросил он.

Риана молчала ещё дольше. Затем разомкнула объятья и замерла на коленях перед своим господином. Холодные глаза её со спокойной уверенностью смотрели Маркусу в глаза.

— Клянусь, — сказала она. — Надеюсь, ты понимаешь, что эта клятва для меня значит.

Маркус медленно кивнул.

— И я её принимаю. И даю слово уважать и не злоупотреблять. С амулетом или без него.

Риана хотела сказать, что слово патриция — не слишком дорогая цена, но промолчала.

— Мне в самом деле не помешало бы тепло, — сказал Цебитар, не получив ответа, — так что, если не трудно — сядь так же, как сидела до сих пор.

Риана выполнила приказ и снова обняла его. Так они и уснули — прислонившись друг к другу и не заметив, как настиг их сон.

А утром Маркусу удалось взобраться в седло, и оба направили коней вниз, по склону гор. Туда, где в лучах рассветного солнца уже виднелся Рим.

Город едва только начинал просыпаться. Редкие прохожие, закутанные в плотные накидки, старались ускорить шаг — воздух был плотнее и холоднее, чем во все дни, которые Риана успела провести здесь. Берег Тибра покрывал плотный ковёр палой листвы. Золотые листья вееров разлетались из-под копыт коней.

Риана покосилась на Маркуса — после событий в горах она никак не могла перестать думать о том, что могло произойти. Вендер весь последний участок пути оставался тих и молчалив, но, кажется, крепко держался в седле.

И всё же Риане не терпелось быстрее добравться до дворца. У неё не было уверенности, что в случае чего ей хватит сил подхватить патриция и поддержать.