Повод для паники - Роман Глушков

– С конституционной позиции этот поступок будет считаться противозаконным, – заметил маршал из Торонто, – но если говорить по существу, разве наш с вами Антикризисный Комитет не является самопровозглашенным? Речь в данный момент идет не о законности нашего решения, а о его своевременности. Мое мнение: более действенной тактики нам в ближайшее время не выработать.

– Согласен, – заявил маршал из Владивостока. – Законы умалчивают, как поступать в нашей ситуации, и потому будем руководствоваться здравым смыслом. Господин Санада открыл для нас вход туда, куда бы мы попали еще не скоро… Если вообще попали бы. Следовательно, ему в эту дверь по праву первооткрывателя и входить.

Остальные комитетчики высказались аналогично. Единодушие их было объяснимо: даже если кто-либо из них и имел что-то возразить на решение большинства, он не хотел создавать в рядах Комитета раскол. Не то время, чтобы дробиться на фракции, – в трудный час сплоченность и выдержка нужны как никогда.

– Прежде чем покидать Закрытую зону, хорошенько запомните несколько правил, господин Санада, – произнес напоследок контролер из Тель-Авива. – Первое: всегда находитесь с нами на связи. Условия в зоне Законотворца такие, что вы будете единственным, кто сможет производить в ней какие-либо операции. У нас не получится ни отследить, ни тем более оперативно вмешаться в ваши действия. Вы должны все время помнить это и оставаться в поле нашего зрения. Второе: избавившись от привратника, вы автоматически лишили себя поддержки справочной службы. Так что направлять ваши действия и предупреждать об их последствиях теперь некому. Вы непременно столкнетесь с огромным количеством малознакомых вам систем. Каких именно – для нас это такая же загадка, поэтому не особо надейтесь на нашу помощь. Однако докладывайте обо всем, что вызовет сомнение, – будем выходить из тупика совместными усилиями. И третье условие, господин Санада: перед тем как приступить к работе в зоне Законотворца, хорошенько позаботьтесь о вашей личной безопасности. Нельзя допустить, чтобы именно сейчас с вами случилась беда. Извините за прямоту, но нас беспокоит не столько ваша жизнь, сколько то, что начатое вами дело не будет должным образом завершено.

– По поводу последнего условия не волнуйтесь, – отозвался дядя Наум, оглядываясь на внушительную свиту арбитра. – Я надежно заперся, и у меня достаточно провизии, чтобы просидеть здесь безвылазно долгое время. Насчет остального тоже не следует переживать – буду держать вас в курсе каждого своего шага.

– В таком случае желаем удачи! – ответил за всех комитетчиков маршал из Тель-Авива. – Возвращайтесь с победой.

– Непременно, – уверил их дядя Наум.

Ключевая команда для входа в зону Законотворца располагалась в окне «Контральто Д» отдельно от прочих и была выделена красным цветом. Подсказка эта предназначалась исключительно для председателя Макросовета. Для остальных пользователей Закрытой зоны аварийная подсистема при «живом» привратнике являлась попросту недоступной. Наум Исаакович четко и с расстановкой произнес команду для доступа, после чего изображение на всех мониторах пропало, а на смену ему пришла зловещая чернота, от которой даже в освещенной лайтерами комнате стало пасмурно и неуютно.

Мы вторгались туда, куда вряд ли кто-нибудь из нас попал бы в обычной жизни. И не только потому, что нас не пропустили бы маршалы и привратник. Рядовым гражданам Великого Альянса здесь попросту нечего было делать – уже через минуту пребывания в зоне Законотворца им стало бы невыносимо скучно. Не скажу за любознательного дядю Науму, а мне – наверняка.

Все здесь было покрыто мраком, как в замке Дракулы. Даже войс-командер по форме напоминал летучую мышь. Вероятно, скудность дизайна обители Законотворца обязана была не отвлекать его от работы, однако, очутись на его месте, я уже через день умолял бы освободить меня от этой тоскливой должности. Серость и тоска – неотъемлемые атрибуты бремени власти, которое нес на своих плечах председатель Макросовета.

Я со страхом ожидал, что вот-вот из мрака выглянет разгневанный Паскаль Фортран и разразится страшными проклятьями. Зона Законотворца принадлежала ему, а кому понравится, когда бесцеремонные чужаки нарушат твое уединение? К тому же взломав перед этим систему защиты. Беззаконие чистой воды, чреватое для каждого из нас занесением в Желтый Список, а для рецидивиста Кауфмана, пожалуй, и в Красный.

Однако все прошло гладко, и, видимо, наша беседа с Паскалем Фортраном была отложена до лучших времен. Призрак Смерти, появлению которого здесь я бы в принципе не удивился, также обнес нас своей чашей и не выплеснул нам в лица адское синее варево. Вскоре мы немного привыкли к темным мониторам, а они, как бы в утешение, порадовали нас приветствиями. Пусть дежурными, но куда более приятными, чем предупреждения о нарушенной конфиденциальности и угрозы пожаловаться кому следует.

Впрочем, одно предупреждение все-таки было:

«Внимание! Вы – незарегистрированный пользователь зоны Законотворца, – гласила надпись, выскочившая на центральный монитор после приветствия. – Пожалуйста, назовите ваше имя».

Торжественно, словно принимая присягу, дядя Наум произнес имя арбитра, после чего проследил, как оно прописалось в окне войс-командера, официально подтверждая, что исполняющий обязанности Законотворца вступил в должность. Арбитр наблюдал за своим протеже с таким надменным видом, будто Кауфман был по меньшей мере его учеником, который наконец-то справился с трудной задачкой, однако за нерасторопность ему не приходилось рассчитывать ни на награду, ни даже на похвалу.

Не понравился мне этот взгляд Хатори, жутко не понравился. Но больше не понравился жест, который Санада тайком сделал Ахиллесу за спиной Кауфмана. Уж кому-кому, но мне не требовалось объяснять, что означал этот жест. Это был знак турнирного общения реалеров, и о значении его арбитр был, разумеется, осведомлен.

«Приготовиться!» – так обычно мы без слов предупреждаем товарищей по команде, когда желаем сохранить тишину на канале связи.

К чему приготовиться, черт вас всех побери?

Изобразив почесывание затылка, я неторопливо поднес руку к торчавшему из-за плеча прикладу баллисты, находившейся в кобуре «форсбоди». Самое интересное, что Ахиллес поступил схожим образом: сделав вид, что выковыривает соринку из прицела ракетницы, он переложил оружие к себе на колени. Я готов был публично признать себя законченным параноиком, если в ближайшую минуту не произойдет чего-то экстраординарного. А вот если произойдет, то признавать себя придется в лучшем случае разоруженным пленником, в худшем…

Нет, лучше все-таки быть параноиком. Говорят, безумцам иногда везет, а покойникам удача улыбается лишь в том случае, если им довелось умереть быстро и без мучений. Ракетница Ахиллеса такой шанс предоставляла. Однако имея при себе баллисту, я бы предпочел воспользоваться шансом на жизнь, пусть менее вероятным, но более заманчивым.

– Что ж, премного благодарен вам, любезный Хатори-сан, за то, что помогли осуществиться моим планам, – безмятежно улыбнулся дядя Наум, наблюдая, как на мониторе десятками появляются списки всевозможных служб и систем, входящих в арсенал Законотворца. Для меня – темный лес, для Кауфмана, возможно, и не такой темный, к тому же у него имелся компас в виде наследия прапрадедушки, а с компасами он умел обращаться.