Две могилы - Линкольн Чайлд

Пендергаст не ответил. Он лишь сидел с каменным, ничего не выражающим лицом и смотрел на Джойса.

— Агент Пендергаст, я понятия не имею, каким образом ваш сын связан с этими убийствами, как вы узнали об этом и что собирались предпринять. Понимаю, что вам сейчас мучительно больно, и приношу глубокие соболезнования. Но позвольте мне говорить откровенно: ваши действия были в лучшем случае неэтичными, а в худшем — противозаконными.

Джойс выдержал долгую паузу, прежде чем продолжить:

— Как вам известно, когда дело касается дисциплинарных проступков, спорить с нашей бюрократией бесполезно. Я даже не имею права сам арестовать вас. Я лишь послал рапорт в нью-йоркское отделение ФБР с описанием ваших нарушений и рекомендовал немедленно отстранить вас от работы.

Последовала еще одна пауза.

— Нью-йоркское отделение вернуло мой рапорт назад. Они не желают в это впутываться. На этот раз мне пришлось отослать его в центральный офис профессиональной дисциплины.

Джойс вздохнул и посмотрел на Пендергаста искоса, как будто пытался открыть японскую шкатулку[74]

— Обычно уж если парни из дисциплинарного офиса берутся за дело, то они не успокоятся, пока всю душу из вас не вытрясут. Начинаются дознание, протоколы, допросы свидетелей. Сначала выжмут вас как лимон и только потом определят наказание. Но что вышло на этот раз? Час назад я получаю ответ: «Отстранить от работы на тридцать суток». — Джойс покачал головой. — Вот так. Вместо положенных от пяти до десяти лет в «Ливенуорте»[75]вы получаете тридцать суток безделья — месяц без зарплаты. А учитывая ваш годовой оклад в ФБР… сколько-сколько? один доллар? Ну, тогда это тем более не сильно ударит вас по карману. — Он подозрительно приподнял бровь. — Не знаю, кто ваш ангел-хранитель, специальный агент Пендергаст, но могу сказать вам только одно: вы чертовски везучий сукин сын.

В кабинете снова стало тихо. Наконец Джойс беспокойно заерзал на стуле.

— Хотите что-нибудь добавить?

Пендергаст едва заметно покачал головой:

— Я бы сказал, что вы с удивительной точностью сформулировали суть вопроса, контролирующий агент Джойс.

— В таком случае получайте свои тридцать дней. И держитесь подальше от этого дела.

Отвернувшись от Пендергаста, Джойс достал с полки каталог «Прогулочные яхты по доступным ценам», положил его на стол и принялся внимательно изучать.

Проктор повернулся обратно к Тристраму. Тот сидел на кровати с побледневшим от испуга лицом.

— Оставайся здесь, — сказал бывший спецназовец. — Я запру тебя, и ты будешь в безопасности.

Он вышел, надежно запер дверь и прошел по каменному коридору к ближайшей комнате, но, прежде чем войти в нее, остановился и прижался к стене.

Достав пистолет, Проктор зарядил и включил лазерный прицел. Подождал немного, чтобы выбросить из головы лишние мысли и точнее оценить ситуацию. Он перестал чувствовать боль в сломанных ребрах, перестал удивляться тому, как этот парень проник в подземелье, и сосредоточился на главной проблеме.

Убийца хотел выманить Проктора из комнаты. Хотел, чтобы тот погнался за ним. Другой цели у него быть не могло. Альбану нельзя позволить свободно разгуливать по дому, нужно обязательно разыскать парня. Он решил заманить Проктора в ловушку — это тоже ясно. Значит, нужно действовать непредсказуемо, разработать особую стратегию.

А еще нужно понять, почему Альбан не убил его сразу, имея такую прекрасную возможность.

Все эти мысли за долю секунды пронеслись в голове Проктора.

Он искал на пыльном полу следы Альбана, но в путанице свежих отпечатков они были неразличимы. Глубоко вздохнув, он шагнул за угол и обвел комнату стволом пистолета. Отбрасывая по углам глубокие тени, комнату освещала единственная лампочка без абажура, свисающая с потолка на длинном проводе. В застекленных шкафах вдоль стен хранилась коллекция чучел разнообразных рептилий.

Казалось, здесь никого не было.

Проктор метнулся к боковой стене и укрылся за ближайшей витриной, уронив по дороге ржавую алебарду. С этой позиции вся комната просматривалась идеально. Спешить было некуда — убийца не собирался убегать. Он тоже, в свою очередь, охотился за Проктором.

Убедившись, что комната пуста, Проктор повернул в ту сторону, где находилась лестница, и перебежал к сводчатой арке, открывающей проход еще в одно помещение. Там тоже стояли витрины, не только вдоль стен, но и в середине зала. Полки были заполнены разноцветной стеклянной посудой со всякими диковинными вещами: высушенными насекомыми, ящерицами, семенами, жидкостями и порошками. Здесь хватало удобных для засады мест.

Увы, ему придется действовать иначе.

В обойме «Беретты РХ4-Шторм» было десять патронов. Но Проктор всегда имел при себе две запасные, по двадцать патронов в каждой. Итого — пятьдесят. Бывший спецназовец всю жизнь опасался, что когда-нибудь они закончатся в самый неподходящий момент. Правда, такого с ним еще ни разу не случалось и никогда не случится.

Он вытащил из пистолета обойму с десятью патронами и заполнил ее до отказа. Вес оружия существенно увеличился, но это было необходимо для того, что он собирался сделать.

Он должен действовать непредсказуемо.

Внезапно Проктор рванулся в проход и побежал через весь зал, безостановочно стреляя по рядам витрин, сначала по одну сторону от себя, а затем по другую. Грохот выстрелов смешался со звоном разбитого стекла и треском разлетающихся в щепки полок. В замкнутом пространстве поднялся невообразимый, оглушительный шум. Если кто-нибудь прятался за витринами, он должен был, по крайней мере, закрыть глаза, чтобы уберечь их от осколков стекла. И уж во всяком случае, он не смог бы выстрелить в ответ.

Проктор рванулся в следующую комнату продолжая сумасшедшую пальбу и оставляя позади себя сверкающий душ из осколков стекла.

Двадцати пуль хватило, чтобы проложить дорогу в третью комнату размером поменьше, заставленную витринами с чучелами птиц. Обойма опустела, и Проктору пришлось спрятаться за тяжелым дубовым шкафом возле стены. Он пригнул голову и прислушался.

Отголоски его безумной атаки до сих пор эхом разносились по всему подземелью: где-то капало из разбитой склянки, где-то сыпался порошок, где-то что-то падало. Каменный пол был усеян тысячами осколков стекла. По ним невозможно пройти абсолютно беззвучно. Если убийца остался где-то за спиной, он не сумеет подкрасться незамеченным.