Золотой браслет. Тигролов. Гаспар Гаучо. - Майн Рид

вдруг пронзительно взвизгнула и, барахтаясь, стала тонуть, точно ее втягивала водяная воронка. Немного спустя ягуариха снова показалась на поверхности, но уже брюхом вверх, и понеслась вниз по течению, вслед за своим супругом, труп которого, вскоре после погружения в воду, также всплыл на поверхность. Из ее распоротого бока потоками лилась алая кровь, окрашивая вокруг нее желтые волны.

В свою очередь вновь появился на поверхности и охотник. Он был цел и невредим и даже ухитрился опять вложить свой нож в висевшие у него на поясе кожаные ножны. Быстро догнав отнесенную в сторону лодку, он снова перевернул ее дном вниз и, придерживая за край, направил ее в ту сторону, где плавали вывалившиеся из нее весла. Он выловил их, взобрался потом в лодку и направился к барахтавшемуся в воде негру, которому также помог влезть в лодку. После этого он снова направил лодку к гамаку, на помощь студенту, который, забыв о своем опасном положении, с изумлением и восхищением смотрел на подвиги индейца.

Когда студент, при помощи того же индейца, был благополучно перемещен из гамака в лодку и она стала отходить от этого места, негр вдруг обратился к индейцу с вопросом:

— Косталь, что ж мы так и бросим шкуры ягуаров? Ведь за них дадут, по крайней мере, двадцать долларов!

— Ну, лови их и получай за них хоть вдвое больше! — ответил охотник.

— Да я не умею с ними обращаться, — жалобно произнес негр. — Да и как их выловишь? Может быть, звери еще живы. Ведь тогда они меня…

— А не умеешь и боишься, так сиди и молчи, — перебил охотник и, обратившись к дону Корнелио, спросил: — Куда прикажете доставить вас, сеньор?

Молодой человек, выразив индейцу свое восхищение его подвигами и благодарность за свое спасение, назвал себя и своего дядю, в гасиенду которого ему и хотелось бы попасть.

— Ну, это довольно далеко отсюда и нам пришлось бы слишком долго плыть туда, — сказал охотник. — Позвольте лучше отвезти вас, сеньор, в гасиенду Лас-Пальмас. Она гораздо ближе, и ее хозяин, дон Мариано де Сильва, никому не отказывает в приюте. Вы у него отдохнете, а потом и отправитесь к вашему дяде.

Дон Корнелио оценил всю разумность предложения индейца и поспешил согласиться с ним. Косталь заставил негра взяться за весла, а сам стал управлять рулем, ловко лавируя между деревьями и другими предметами, плывшими по воде. Молодой человек сидел против него, и они вступили в беседу.

— Скажите, пожалуйста, кто вы такой? — начал дон Корнелио.

— Что я индеец — это вы и сами видите, — ответил охотник, — и мне остается только добавить, что я происхожу по прямой линии от касиков когда-то могущественного племени цапотеков. Раньше служил охотником на тигров у вашего дяди, дона Матиаса де Цанки, а в настоящее время нахожусь на службе у дона Марино де Сильвы, в гасиенду которого вас везу. Там, повторяю, вы найдете приют, отойдете от пережитых вами волнений и… Кстати: ведь вы, вероятно, ехали сюда на лошади, где же она?

— Наверное, погибла в воде, — сказал молодой человек. — Но я не особенно тужу о потере: она была уж слишком стара и не могла скоро бежать. Вот почему я и не успел вовремя добраться до гасиенды дяди.

— А, вот оно что! — произнес сочувственным тоном охотник. — Да, ваше положение было не из завидных: Но вы не беспокойтесь: у дона Мариано много лошадей, и он вам даст любую из них. На ней вы потом и доберетесь до гасиенды дона Матиаса. Она находится в горах, довольно далеко, так что проделать туда путь пешком будет очень утомительно… Ах, да! — вдруг прервал он сам себя. — Мне еще нужно отыскать свой карабин. Он должен быть вот в том месте… Клара, держи правее. Еще… еще! Ну, теперь довольно.

Индеец встал на нос лодки, поднял вверх руки и, соединив их над головой, бросился в воду. Некоторое время его совсем не было видно, и только водяные пузыри, там и тут появлявшиеся на воде, показывали, где он отыскивает свой карабин.

Наконец на некотором расстоянии от лодки сначала показалась над водою голова индейца, потом и он сам. В одной руке он держал высоко над головою свой карабин, а другою греб по направлению к лодке. Взобравшись снова в лодку, он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы набрать в легкие воздух, потом, бережно уложив на дно лодки драгоценное для него оружие, приказал негру направить лодку к гасиенде Лас-Пальмас.

9. ДВА ГОРЯЧИХ СЕРДЦА

Мы уже знаем, что отец Рафаэля, дон Луис Трэс-Виллас, был испанцем, но одним из тех умных испанцев, которые раньше других поняли необходимость политических уступок креолам, хотя бы таких, какие им сделал дон Хозе Итурригарай. Такие уступки были в интересах самих испанцев.

Дон Луис, состоявший офицером вице-королевской гвардии, был одним из самых убежденных сторонников Итурригарая, и когда последний был арестован и отправлен в Испанию, дон Луис понял, что такое насилие должно привести к полному разрыву между испанцами и креолами.

Получив известие о восстании Гидальго, дои Луис послал нарочного к своему сыну с приглашением немедленно приехать домой. Следуя этому приглашению, молодой капитан королевских драгун тотчас же исходатайствовал у начальства отпуск и отправился к отцу.

Нужно сказать, что за год перед тем дон Рафаэль на одном из блестящих столичных балов встретился с Гертрудой де Сильва, которую ее родители в первый раз вывезли в свет. Увидеть прелестную креолку и влюбиться в нее — было для молодого человека делом одного мгновения. Раньше, хотя он и бывал в доме де Сильва, но ему не приходилось видеть этой девушки, потому что она воспитывалась в монастыре. Увидев же ее на балу, дон Рафаэль попросил ее родителей представить его ей и получил от них приглашение бывать у них.