Обжигающий огонь страсти - Стефани Блейк

Довести обличительную мысль до конца ему помешало воспоминание о детях. Крег Мак-Дугал был по натуре добрым, честным и справедливым человеком. Более того: он без колебаний отдал бы свою жизнь ради благополучия Джейсона и Джуно. И конечно, ради своей любимой Адди.

Какое право имеет он требовать, чтобы его любимая жена и дети всю жизнь расплачивались за совершенные им преступления? Он постоянно должен убегать, прятаться от закона, как затравленный зверь, одержимый постоянным страхом; его даже во сне терзают кошмары.

Крег разжал пальцы, и смятая газета упала на пол. Он опустил голову, и по щекам его покатились слезы.

«Адди, моя любовь! Мои дорогие Джейсон и Джуно! Все, что произошло, – все это будет лишь вам во благо. Я испытываю боль более сильную, чем если бы мне отрезали руку или ногу, но я знаю, что должен терпеть эту нестерпимую боль».

На той же полосе газеты, где Крег прочел о свадьбе, его внимание привлекла одна заметка. Он подобрал скомканную газету, разгладил ее на коленях и прочел следующее:

КАПИТАНЫ ЖАЛУЮТСЯ НА НЕХВАТКУ РАБОЧИХ РУК

Для жителей Сиднея отнюдь не секрет, что значительную часть новых иммигрантов составляют матросы с кораблей, приходящих из Лондона, Портсмута и других английских портов. Они вербуются только для того, чтобы получить бесплатный проезд в Австралию. В результате многие суда вынуждены отправляться в обратный путь, не имея полного экипажа. Сиднейское общество капитанов обратилось с настойчивым призывом к матросам, чтобы они подавали заявления на свободные места…

Прервав чтение, Крег записал адрес конторы, где принимались заявления. Затем написал прощальную записку Джэкобу Леви:

Джэкоб, мой дорогой благодетель,

простите, что я ухожу, даже не простившись с вами, не пожав вашей руки и еще раз не поблагодарив за все, что вы сделали для нас и особенно для меня, который обязан вам своей жизнью. Повторяю, ваша щедрость, благородство и дружеское отношение не останутся невознагражденными. Клянусь в этом той самой жизнью, которую вы помогли мне сохранить.

Когда-нибудь мы снова встретимся, и я попытаюсь объяснить и оправдать мое скоропалительное решение покинуть гостиницу и Австралию. О том, что так сильно повлияло на мое решение, я не нахожу в себе сил не только писать, но даже и говорить.

Простите меня, дорогой друг, дорогой брат. С вечной вам благодарностью

Крег Мак-Дугал.

Он положил записку на подушку Леви и собрал свои скудные пожитки в узел.

При виде Крега с узлом в руках Питер Тисдейл, дюжий человек с волосатыми руками и длинными закрученными вверх усами, грозно проворчал:

– Вы покидаете нас, мистер Леви? – Очевидно, он был обеспокоен тем, что за номер еще не уплачено.

– Да нет, ничего подобного, – улыбаясь, успокоил хозяина Крег. – Я просто иду в прачечную.

Тисдейл осклабился, обнажив свои щербатые зубы, на одном из которых была золотая коронка.

– Да, на Пил-стрит неплохая прачечная. Дойдете до угла, повернете налево, пройдете два квартала, затем…

Крег вежливо выслушал хозяина, поблагодарил и вышел из гостиницы. Он направился прямо в конюшню, где стоял фургон Леви. Прыщавый юнец с рыжими волосами и огромным кадыком чистил стойла.

– Чем могу служить, сэр? – спросил он, опираясь на метлу.

– Да мне ничего особенного не надо. Продолжай свою работу. Джэкоб Леви, мой дядя, я уверен, ты его знаешь, попросил меня принести кое-что из фургона.

– Да. Конечно, берите, что надо… Да. Кстати, – вспомнил парень, – босс предупредил, что вам понадобится сегодня лошадь. Оседлать ее?

– Нет, спасибо. Мои планы изменились.

Открыв заднюю дверь фургона, Крег забрался внутрь и при свете висящего на крючке фонаря стал рыться среди одежды.

«А вот и то, что я ищу!» – обрадовался он.

Выбрал пару темных шерстяных штанов и голубую шерстяную куртку, украшенную пуговицами с изображением якоря и белой окантовкой. Переодевшись, аккуратно свернул то, что снял с себя. Затем подобрал пару матросских сапог и красную шерстяную шапочку с помпоном, после чего полюбовался на свое отражение в небольшом зеркале на стене.

«Ты выглядишь, Крег, как настоящий морской волк!»

Выпрыгнув из фургона, он вышел из конюшни через черный ход. И сразу же направился в порт.

Едва только он изложил в конторе цель своего прихода, как его тут же зачислили на судно.

– Будешь матросом на «Подружке сатаны», – сказал ему клерк. – Корабль отплывает сегодня вечером.

Крег даже удивился, что все прошло так гладко.

Было уже около полуночи, когда «Подружка сатаны» вышла из гавани и направилась к проливу, отделяющему Землю Ван Димена от материка.

В густой безлунной тьме Крег стоял на корме, держась за поручни; он думал о том, что вместе с исчезновением земли ушла в прошлое лучшая часть его жизни.

В прошлом остались все, кто был ему близок и дорог, все, кого он горячо любит.

– Прощай, Адди, – пробормотал он. – Прощай, Джейсон. Прощай, Джуно. Я буду вас любить до последнего своего часа. И даже после смерти, когда растворюсь в вечности.

«Стало быть, все на свете кончается вот так», – подумал он с грустью, но без горечи.

Крег Мак-Дугал отвернулся от поручней и обратил взгляд в другую сторону – туда, где его ждала новая жизнь.

Я начала вести дневник в тот день, когда обвенчалась с Джоном Блэндингсом. «Любить, почитать и повиноваться. Поддерживать друг друга в недуге и здоровье, пока смерть вас не разлучит». Мне всегда казалось, что свадебный обет – набор затасканных клише. Но с другой стороны, ведь и сама жизнь в конце концов – самое затасканное клише. Если это мое высказывание звучит горько и цинично, оно не должно вводить в заблуждение. Вероятно, это лишь проявление моего «черного юмора», как говорит Джон. Жизнь так же непредсказуема, как расклад игральных костей или карт. Удача сменяется неудачей – и наоборот. Некоторые сначала срывают банк, а затем проигрывают. Другие сначала теряют почти все, а затем возмещают свои потери. Несомненно лишь одно: и победители, и проигравшие уходят одним и тем же путем. Богач. Бедняк. Нищий. И вор. Главное – сохранять чувство перспективы, способность сознавать абсурдность жизни со всеми ее победами и поражениями, держаться отчужденно от всего и всех. Наблюдая, как лицедействуют актеры, надо самому оставаться зрителем, наслаждаясь со стороны спектаклем, веселым или грустным, драмой или мелодрамой, трагедией или комедией. Что до актеров, то их следует оценивать не за их достоинства или слабости, а за то, насколько искусно играют они свои роли.