В поисках любви - Кэтрин Кинкэйд

Эмма провела с детьми больше часа, но почти не преуспела в деле завоевания их расположения. Дети сидели молча, словно не понимали ни единого ее слова. Но когда Эмма пообещала им почитать сказки и стихи, а также рассказать о жизни в Англии, в детских глазах вспыхнул интерес. Виктории, судя по всему, не терпелось задать ей вопросы, однако девочка не могла на это решиться, тем более в присутствии брата.

Заметив, что дети устали, Эмма встала, собираясь уйти. Она не торопилась демонстрировать свою власть.

У себя в комнате Эмма обнаружила стопку цветастых тканей, золотые браслеты с жемчугом и книгу в мягкой алой обложке с золотым тиснением. Она взяла книгу, заинтересовавшись, какое чтение решил предложить ей Сикандер.

Открыв первую страницу, Эмма сразу поняла, что это была «книжка из-под подушки», в которой были тщательно изображены все виды интимной близости и самые невероятные позы при совокуплении. Эмма зарделась и захлопнула книгу, но тут же робко открыла опять. В самом начале изображались простые поцелуи и ласки одетых людей. Эмма облегченно перевела дух, поняв, что, несмотря на откровенные иллюстрации, в книге учтена чувствительность и ранимость женщины, для которой любовные услады все еще являются новым и шокирующим переживанием.

Не успела она присесть, чтобы внимательно рассмотреть картинки, как в ее комнату вошли несколько женщин, закутанных в сари. Они принесли в ее ванную комнату тазы с горячей водой. Когда одна из женщин приблизилась к ней, Эмма захлопнула книгу и попыталась спрятать ее в складках юбки, хотя это было почти невозможно. Не желая выдавать свой интерес, Эмма вскочила, положила книгу на табурет и села сверху, после чего радушно улыбнулась служанке.

К счастью, та ничего не заметила. Или сделала вид. Взволнованно заламывая руки, она с поклоном спросила:

– Мэм-саиб… желает… ванну?

– Вы говорите по-английски? – вскричала обрадованная Эмма.

Женщина отрицательно покачала головой.

– Желает ванну?

Исчерпав свой английский словарь, она перешла на родной язык, показывая Эмме жестами, что в ванной ее ждет полная лохань горячей воды.

– Спасибо, – сказала Эмма по-английски, после чего попробовала произнести то же самое на хинди, чем спровоцировала собеседницу на поток непонятных слов.

– Простите, говорите медленнее. Я пойму, если вы не будете так торопиться.

Однако добиться толку оказалось невозможно, и Эмма быстро сдалась. Оставив книгу на табурете, она выпроводила служанок. Ей не терпелось принять ванну, но только не такую, как в доме Сайяджи Сингха, а обычную, европейскую.

Спустя считанные мгновения она уже сидела в огромной лохани, погрузившись в воду почти по шею.

Рядом с ней на табурете лежала «книжка из-под подушки». Эмма неторопливо вымыла голову, сполоснула волосы и соорудила на голове тюрбан из полотенца, после чего, вытянувшись, опять вооружилась книгой. Вот она, вершина порока: сидеть в пахучей ванне и листать книгу о соблазне и плотских удовольствиях! Следующие полчаса ушли у нее на изучение бесконечных способов, к которым прибегают люди, занимаясь любовью, то есть даря и получая наслаждение.

Некоторые иллюстрации вызывали у нее громкий смех, некоторые вгоняли в краску, некоторые заставляли просто недоуменно качать головой. К огромному ее удивлению, ничто из того, что живописалось в книге, не вызвало у нее возмущения или отвращения. Стоило ей представить на месте женщины себя, а на месте мужчины Сикандера – и самые запретные фантазии приобретали естественнейший вид. Постепенно у нее затвердели соски, дыхание стало стесненным, вся она налилась такой негой и истомой, что усомнилась, сможет ли без посторонней помощи выбраться из лохани.

Сикандер сделал это специально! Он хотел, чтобы она почувствовала себя именно так! Каждая клеточка ее тела жаждала его прикосновения, ласки. Когда же наступит ночь?

«Эмма Уайтфилд, ты превратилась в женщину», – пробормотала она, захлопнув книгу и положив ее на табурет. Выбравшись из лохани, она насухо вытерлась и намазалась маслом из синего сосуда с узким горлышком, оставленного одной из женщин. Этого оказалось достаточно, чтобы ее возбуждение, и без того острое, сделалось совсем невыносимым. Она представлял себе, как Сикандер натирает ее тело маслом, и сгорала от желания отыскать его и привести к себе, чтобы они вместе воплотили ее самые смелые фантазии…

Эмма завернулась в длинный отрез цветастой индийской ткани – искусству носить сари ее научили женщины в зенане Сайяджи. Затем она начала сушить и расчесывать волосы.

Незаметно наступил вечер. Но Эмма все еще продолжала колдовать над своей внешностью, глядя в начищенный медный поднос, на стене, заменявший зеркало. Сейчас она была похожа скорее на индианку, чем англичанку. При каждом движении сари обволакивало ее, как облако. Эмма снова была поражена тем, как ее меняет сари: это касалось не только внешности, но и самого ощущения.

Она снова стала лебедем – прекрасным, желанным, надушенным созданием, достойным страсти Сикандера. Подобно женщинам с иллюстраций в «книжке из-под подушки», она горела нетерпением познать секреты любви в объятиях любимого мужчины. Да, она любила Сикандера. Только этим можно было объяснить ее преображение из старой девы-недотроги в сладострастную, соблазнительную женщину… Сикандер утверждает, что не может на ней жениться, но тем не менее он ею увлечен. В этом Эмма нисколько не сомневалась.

Преисполненная уверенности в своей красоте, она перешла в гостиную и обнаружила там Сакарама, накрывавшего для нее стол. Рядом стоял слуга с подносом. Стол накрывался на одну персону.

– Я буду ужинать одна? – Эмма не могла скрыть разочарования.

Сакарам не удостоил ее взглядом.

– Если мэм-саиб желает ужинать с детьми, я могу отнести ее ужин, к ним. Но, полагаю, они уже поели. Саиб в настоящий момент занят.

– Чем? Он ничего мне не передал?

Сакарам величественным жестом приказал слуге поставить поднос на стол, после чего выпрямился и обратил внимание на нее.

– Ничего, мэм-саиб. Я никому не могу говорить, где он находится, без его дозволения.

Манеры и речь слуги подействовали на Эмму отрезвляюще. Ему каким-то образом удалось напомнить ей о скромном положении, которое она занимает в доме, ни словом об этом не обмолвившись. Она чувствовала его недовольство ее присутствием в этих комнатах и тем, как она нарядилась. Следующие его слова подтвердили догадку.

– Не желаете ли получить назад свою одежду в постиранном виде, мэм-саиб? Утром она вам, несомненно, понадобится. Я уже послал за дурзи, который полностью восстановит ваш гардероб.

– Да, утром мне может понадобиться мое платье. – Эмма пыталась быть вежливой, но это давалось ей с трудом. – Но не исключено, что я теперь захочу все время ходить в сари. В этом случае в дурзи не будет необходимости. Сари гораздо удобнее английского платья.