Звезды героев - Сергей Вольнов

Лёша сказал Алексу о том, что Тич старается подбодрить его, придурка, но братец, как чмо болотное, погрузился в себя, любимого, и маринуется в фекалиях собственных сомнений и страхов. Сказал о том, что другие тоже пребывают не в лучшем состоянии духа, но тем не менее, как истинные воины, контролируют себя… Договорить Лёша не успел.

Что тут началось! Алекс вспылил, он вскочил и начал орать в полный голос. О том, что какие, в задницу, воины?! Слепо идти за поводырём – это удел овец! Она сама не знает, куда ведёт отряд. Сегодня планета с отравленной атмосферой, завтра пепел атомной пустыни, послезавтра – какая-нибудь пустота космоса или протуберанцы сверхновой. А откуда известно, что впереди не ловушка, подстроенная Чёрными Звездами?! Эта дура тощая даже и вякнуть не успеет, простите, я не права! Да и на кой чёрт они потом надобны, её дурацкие извинения?!

Лёша, само собой, бурно возражал. Алекс завёлся ещё больше и бросился на землянина. Словопрения переросли в жестокую схватку. Молодые воины моментально впали в состояние боевой ярости, с ходу навесили друг другу по несколько ударов в полный контакт. Наставники попытались их разнять, но оба, получив по суровому удару в голову от Алекса, растянулись на холодных камнях пещеры. Сверкнули ножи, разъярённые Лёша и Алекс ходили кругами, выжидая мгновения, чтобы броситься на противника, и неизвестно, чем бы в конце концов закончился этот танец смерти…

Неожиданно раздался отчаянный женский крик. Оборвавшись, он сменился прерывистым рыданием, и этот плач навзрыд остановил молодых воинов. Они будто вмиг протрезвели, опустили ножи и растерянно обернулись… Ильм, шатаясь, пытался встать. Восславянин держался за челюсть, ударом в неё Алекс отправил старика в нокаут. Виталий же так и остался лежать. Глаза старого землянина были широко раскрыты, его нос неестественно искривился, из ноздрей текла кровь. Над телом причитала Тич.

Произошло непоправимое. Подчиняясь великому закону вселенской глупости, один из величайших воинов всех эпох и народов, переживший бессчётные военные кампании, случайно погиб. Погиб глупо и бессмысленно, от руки своего же лучшего, любимого ученика. Тщательно культивируемый инстинкт убийцы сработал в осатаневшем Алексе автоматически. Принц прямым беспощадным ударом сломал учителю нос, и осколки костей вонзились в мозг.

Когда ужас произошедшего дошёл до сознания Алекса, он бросился к Сидоркину, начал его трясти, кричал, умолял Вселенную вернуть землянину жизнь. Вой страшный, нечеловеческий наполнил пустоту тёмной пещеры… Прояснившись, разум Алекса искренне раскаялся в содеянном, но уже ничто не могло вернуть к жизни человека, по сути, ставшего принцу вторым отцом… Так и простоял один из младших Дымовых на коленях перед остывающим телом соратника Дымова-старшего и продолжал стоять даже после того, как Ильм и Лёша подняли Виталия Ивановича и завернули в ткань палатки.

Алексу понадобилось полчаса, чтобы взять себя в руки и встать с колен. Остальные, также раздавленные случившимся, ожидали, не нарушая гробовой тишины. Принц поднялся, в полном молчании вырезал лучевиком глубокую нишу в стене пещеры. В ней и похоронили великого воина Земли и Локоса. В руки ему вложили клинок, негоже солдату безоружным являться с рапортом о пройденном земном пути… Молодой землянин, по месту рождения будучи одной веры с Сидоркиным, прочитал отходную молитву, и слова православного канона очень кстати прозвучали в подземелье, как будто так и надо. Нишу закрыли стальным листом от основания генератора. На нём и начертали имя погибшего.

Горевать было некогда, наш отряд отправился дальше. До трагедии наставники успели оживить три транспорта. Топливо из остальных слили и распределили поровну. Тич и Лёша оседлали первый, за ними следовали Ильм и Тегр, который был недоволен подобным распределением мест, но в скорбный час не перечил своей драгоценной подопечной. Алекс, молчаливый и хмурый, замыкал конвой. С ним никто ни о чём не заговаривал…

Ехали часов двадцать с лишним, настороже, с оружием в руках. Расслабляться себе больше никто не позволял, даже во время короткого привала, минут девяносто на сон, а точнее, на полудрёму. Враг так и не проявил себя. К исходу суток, за очередным поворотом, открылась огромная каменная зала. Свет фонарей выхватил разноцветное великолепие форм и цветов в лабиринте сталактитов и сталагмитов. В центре, как бы на подиуме, возвышалась ступенчатая пирамида, на её вершине чернел загадочный не то монумент, не то обелиск. Отряд спешился и осторожно приблизился к этому сооружению. На вековой пыли, покрывающей ступени, видны были несколько рядов следов. Их, вероятно, оставили исследователи, сгинувшие в этих пещерах.

Наши поднялись к вершине. Обелиск покрывали незнакомые письмена, идентифицировать и перевести которые не сумели универсальные лингвистические модули. Тич беспрерывно всматривалась в эти символы, несколько раз входила в транс, пытаясь уразуметь, что же делать дальше? Ответа не было. Полное, так сказать, радиомолчание на нематериальных, энергетических уровнях, ни одной подсказки. Всё, что девушка знала и в чём не испытывала ни малейшего сомнения, – поредевший отряд находился в нужном месте, они добрались именно туда, куда следовало.

Однако ничего не происходило.

Мужчины пытались сдвинуть этот обелиск в надежде под ним отыскать какую-нибудь подсказку. Но чёрная глыба не смещалась ни на микрон. Лезвия клинков и выстрелы из оружия не оставляли на её поверхности ни единой царапины. Оставалось загадкой, кто и чем начертал эти символы. Несколько зарядов взрывчатки тоже ничего не изменили.

Тупик.

Наши в полной растерянности присели на ступенях. Дальше идти было некуда. Все подумали, что Тич ошиблась, и уже морально подготавливались к межпространственному скачку в другой мир. Тоже радость ещё та. Сделаешь шаг – и окажешься прямо в раскалённой атмосфере какого-нибудь газового гиганта. В мирах родной ячейки они хотя бы примерно представляли, в какую среду попадут в результате перехода…

Тем временем накопившаяся усталость, несколько суток без нормального сна сотворили своё чёрное дело. Вся команда уже просто засыпала на ходу, валилась с ног. Отряд спешно развернул спальные мешки, и люди мгновенно погрузились в тягучий сон. На карауле остался Алекс, он вызвался сам, боль потери и угрызения совести не давали ему покоя. Наворачивая круги вокруг вершины пирамиды, он всё думал, думал…

В тяжких, тоскливых раздумьях миновало часа три. И вдруг неясная тревога зацепила край сознания Алекса. С каждой секундой это тревожное ощущение усиливалось. Караульный хотел разбудить Ильма, но тот уже и сам проснулся, впрочем, как и все остальные. Напоминаю, при всех различиях общим у разумов избранных было, несомненно, наличие уникальных свойств, те самые пресловутые хроносомы. Точно так. В той или иной степени все они были… э-э-э… сверхчеловеками. Апофеозом неординарных возможностей разума, конечно, была Тич. Наш волшебница проснулась раньше всех и, когда вопросительные взгляды четверых спутников скрестились на ней, однозначно подтвердила тревогу Алекса. Что-то опасное приближалось к ним. Тич вошла в особое состояние и мысленно отправилась навстречу приближающейся опасности, чтобы идентифицировать её. Никогда прежде девушка не ощущала такого ужаса, хотя уж кому-кому, а ей довелось пережить столько, что на десяток насыщенных жизней хватило бы. Каждое нервное волокно в её организме звенело и извивалось, нестерпимая боль наполняла тело и не давала увидеть эту сущность, застила приближающееся… Вдруг Тич закричала надрывно, оборвала крик на полузвуке и потеряла сознание… Тегр подхватил обмякшее тело, вынес на самую вершину и положил в центре. Воины окружили её с четырёх сторон, полные решимости лицом к лицу встретиться с любым ужасом Вселенной и биться с ним до последнего вздоха последнего из живых!