Судьи и заговорщики: Из истории политических процессов на Западе - Ефим Борисович Черняк

Полиция и политика

С 1789 г. Западная Европа вступила в эпоху буржуазных революций, приведших к окончательной победе и утверждению капиталистического строя. В эту переходную эпоху, когда правительства постоянно находились под угрозой своих противников, политическая полиция превратилась в широко используемое орудие подавления оппозиции.

Жозеф Фуше, вступая на восстановленный в 1798 г. пост главы полиции, решил сразу передать старшим чиновникам своего министерства все функции, не имевшие политического значения, оставив себе исключительно сферу «высшей (государственной секретной) полиции», занимающейся борьбой против легальной и нелегальной оппозиции против заговоров роялистов и иностранной агентуры[343]. Изменив Директории и немало способствовав успеху переворота 18 брюмера (19 ноября) 1799 г., Фуше вскоре вызвал серьезные подозрения у первого консула Наполеона Бонапарта. И с полным на то основанием. Огромный полицейский аппарат, созданный Фуше, работал прежде всего на своего хозяина, и лишь в той мере, в какой ему это было выгодно, — на Наполеона. Первый консул решает отправить Фуше в отставку, а чтобы сделать ее менее обидной для этого опасного человека, ликвидирует и само министерство полиции (на деле его функции были переданы ряду других учреждений). Но обойтись без услуг Фуше оказалось не так-то легко, и уже 18 июля 1804 г. в официальной газете «Монитер» было объявлено: «Сенатор Фуше назначен министром полиции… Министерство полиции восстанавливается». Отныне префекты в не меньшей степени, чем от своего непосредственного начальства — министра внутренних дел, зависели также от министра полиции. Фуше давал различные поручения префектам и их заместителям — супрефектам; неблагоприятный отзыв о префектах в отчете министра полиции Наполеону нередко оказывался достаточным основанием для их увольнения[344].

Наполеон, ставший императором, не раз пытался напоминать ловкому, полезному, но неверному слуге, что министры должны быть только исполнителями воли главы государства. Фуше льстиво и вкрадчиво поддакивал:

— Если бы Людовик XVI поступал так, он был бы еще жив и сидел бы на троне.

Наполеон удивленно поднял брови, услышав эти слова из уст «цареубийцы», бывшего члена Конвента, голосовавшего за казнь короля.

— Но я полагал, — заметил Наполеон, — что вы были одним из тех, кто отправил его на эшафот.

— Государь, это была первая служба, которую я имел счастье оказать вашему величеству, — находчиво ответил невозмутимый и лукавый министр.

Позднее Фуше прямо утверждал: «В 1789 г. монархия пала только благодаря ничтожности ее секретной полиции» [345].

…После 18 брюмера английская разведка, действуя через роялистов, начала готовить покушение на первого консула. Главным звеном заговора должно было стать привлечение на сторону Бурбонов популярного республиканского генерала Жана-Виктора Моро, которого считали соперником Бонапарта. Для этой цели в начале 1804 г. из Англии во Францию тайно отправился Пишегрю, в прошлом тоже генерал республики. Еще за несколько лет до этого Пишегрю принял сторону роялистов, за что был арестован, сослан на каторгу во Французскую Гвиану, бежал оттуда в Лондон, где открыто объявил себя сторонником «короля эмигрантов» — Людовика XVIII[346]. Встреча Пишегрю с Моро разочаровала роялистского эмиссара. Моро ничего не имел против свержения первого консула путем заговора, но и слышать не хотел о возвращении Бурбонов[347].

28 февраля 1804 г. полиция выследила квартиру, где скрывался Пишегрю; он был захвачен после отчаянного сопротивления[348]. Заговор был раскрыт, его руководители казнены. Однако Бонапарт счел уместным проявить снисходительность в отношении Пишегрю. Ему намекали, что в обмен на чистосердечное признание он может быть назначен губернатором Кайенны, которую предполагалось превратить в важный оплот французского колониального господства в западном полушарии. Но если планы первого консула действительно были таковы, тюремщики почему-то не известили о них бывшего генерала. Однажды в апреле его нашли в камере мертвым. Пишегрю покончил жизнь самоубийством.

Оставался главный обвиняемый — Моро, не имевший прямого отношения к заговору. Наполеону очень не хотелось, чтобы осуждение Моро выглядело как месть недавнему товарищу по оружию, опасному только из-за его военного таланта. Бонапарт отказался от предложения передать дело Моро как генерала в военный трибунал, в составе которого находились высшие чины армии. Это ведь означало бы, что обвиняемого судили лица, лично преданные первому консулу. С другой стороны, направлять дело в обычный гражданский суд было опасно, так как, учитывая популярность Моро, присяжные могли вынести решение о его невиновности. В результате сенат издал в феврале указ о приостановке на два года проведения судов с участием присяжных по делам о государственной измене.

Процесс Моро начался 28 мая 1804 г. в трибунале по уголовным делам. Генералу инкриминировалась попытка разжечь гражданскую войну и свергнуть законное правительство (тоже пришедшее к власти в результате военного переворота за четыре с небольшим года до этого). Моро утверждал, что советовал Пишегрю отказаться от участия в каких-либо действиях против правительства, а заговор считал слишком несерьезным, чтобы сообщить о нем властям. К тому же адвокат Моро доказал, что в данном случае неприменим закон, изданный еще Людовиком XI (вторая половина XV в.); а если так, то недонесение не является преступлением. Попытки найти предосудительные действия в прошлом Моро также не дали убедительных доказательств. Моро, учитывая смягчающие вину обстоятельства, был присужден к двухлетнему тюремному заключению. Наполеон заменил тюремное заключение изгнанием. Генерал эмигрировал в Соединенные Штаты; через девять лет он поступил на службу к противникам Наполеона и был смертельно ранен в битве под Дрезденом.

Бонапарт использовал раскрытие заговора не только для того, чтобы избавиться от Моро; ему удалось окончательно похоронить республику, на смену которой в том же году пришла империя.

Последний период существования наполеоновской империи (как и месяцы, предшествовавшие ее провозглашению) отмечен попыткой произвести военный переворот. В ночь с 22 на 23 октября 1812 г. республиканский генерал Киод-Франсуа Мале, которого долгое время держали в тюрьме, а потом поместили в лечебницу для душевнобольных, сумел бежать из заключения. В генеральском мундире он явился в казармы десятой когорты Национальной гвардии, предъявил подложное известие о смерти Наполеона в России и постановление сената о провозглашении республики. По приказу Мале были освобождены из тюрьмы его единомышленники генералы Лагори и Гидаль. Заговорщики быстро создали «летучие» отряды солдат десятой когорты для ареста высших чиновников. Префект парижской полиции барон Паскье был захвачен дома, когда он еще только одевался; аналогичная сцена произошла на квартире Демаре, уже 12 лет возглавлявшего отдел политической полиции. И наконец, заговорщики проникают в резиденцию самого преемника Футе — Савари, герцога Ровиго. Хотя наступило утро, министр полиции был еще в постели (он лег спать только в пятом часу, подписывая и отправляя многочисленные депеши). Впоследствии, через 10 лет, в своих «Мемуарах» Савари уверял, будто