Разведчик Петра Великого - Эдгар Крейс

Многочисленные соседи знали, что в этом доме живёт очень важный человек из дворца султана и он много чего знает. Так что нисколько не сомневались в справедливости его слов. Тем более что Николай научился вполне прилично говорить на языке, который они хорошо понимали. Соседи согласно закивали головами и стали медленно расходиться по домам. Вместе с ними от сгоревшего дома отъезжала повозка с внушительной бочкой. Она была пуста. Всю воду из неё потратили на тушение пожара. Ишак терпеливо тащил телегу по узкой улочке, идущей в гору, а погонщик неспешно шёл рядом. Позади повозки шли четверо человек из пожарной команды. Они свою работу выполнили. Пожар был потушен. Можно отдыхать. Чёрные головешки обгоревших брёвен торчали над каменными стенами дома. Дверь нараспашку. В доме ничего ценного. Всё навьючено на лошадей.

– Не желает ли уважаемый Ахмет-бей, чтобы мы вас и вашего человека проводили во дворец Великого султана? – поинтересовался командир янычар.

Прежде чем ответить, Николай оглянулся. На видневшемся вдали пятачке площади стоял человек в европейской одежде и с интересом посматривал в его сторону. Всё время, пока в доме Николая бушевал пожар, этот странный тип хладнокровно наблюдал за процессом его тушения. «Как пить дать, шведский шпик оценивает результат работы своих подельников. Всё выглядит, вынюхает и побежит доносить начальству! Врёшь, не запугаешь меня, подлый швед! Жена и сын теперь далеко от тебя. Лапки коротки, чтобы достать их! – подумал бывший опер и согласился на предложение янычар сопроводить его и слугу в лице Андрея Яковлевича до дворца. – Но нет худа без добра. Буду пока жить во дворце султана. Во вред шведам и на пользу России почаще хозяину Порты своими картинками в «магическом кристалле» на мозги капать! Ничего у вас, шведы, не получится! Султан примет правильное для России решение!» Сев верхом на лошадь, Николай обернулся и многозначительно поправил шпагу. Швед понял намёк. Зло посмотрел на своего врага, недовольно скривил лицо и быстрым шагом пошёл прочь.

Русский царь с опозданием, но всё-таки получил сообщение от посла о поджоге дома его человека в Стамбуле. Доложили ему и о виновниках сего печального события, которое могло завершиться гибелью его людей, а также о препонах, которые шведские послы учиняют русской дипломатической миссии в Стамбуле. Пётр Алексеевич был крайне зол на коварство и наглость шведов, оттого повелел тут же выслать из Москвы их посла Книпер-Крону, а своему послу в Стокгольме приказал объявить королю Швеции войну. Одновременно Пётр Алексеевич оставлял открытой дверь для переговоров. Он объявил, что одним из условий заключения мира является передача ему Нарвской крепости. Карл XII в ответ повелел конфисковать всё имущество русского посольства в Швеции, а всех их представителей без промедления арестовать. Но этого для него показалось маловато, и он приказал до кучи арестовать всех русских купцов. После чего без сожаления отправил их на тяжёлые работы с конфискацией принадлежащего им имущества. Почти все русские купцы умерли в неволе от болезней и изнурительного труда. В противоположность шведскому королю Пётр Алексеевич был милостив к подданным своего противника. Он не стал арестовывать имущество заморских купцов, а отправил их с миром обратно в Швецию.

Только в марте 1700 года закончились тяжёлые переговоры с османами, и русский военный корабль «Крепость» с дипломатами на борту наконец-то покинул Стамбул. Кроме них, в родные края из султанских темниц уплывал сто семьдесят один человек. Османы не раз настаивали на проверке «вольных листов» с именами бывших узников. Они настойчиво порывались осмотреть русский корабль. Но капитан Пётр фон Памбург категорически возражал против допуска османских приставов на его борт. Он по праву считал палубу «Крепости» частью территории Российского государства. Памбург даже не согласился на буксировку «Крепости» турецкими галерами к выходу из Босфора. Он осуществил сей сложный манёвр выхода против сильного течения силами личного состава корабля. Поборов своим ходом Босфор, русский военный корабль покинул чужие берега. Он увозил с собой долгожданный договор о мире на тридцать лет между Османской империей и Русским царством, а вместе с ним и людей, которые внесли немалый вклад в то, чтобы он был подписан. На борту «Крепости» обратно в Россию уходили Николай, его жена Марфа, трёхгодовалый сын Никитка, Алексей Никифорович и Андрей Яковлевич.

Во дворце султана в день отъезда большого русского посольства было очень шумно и суетно. Николая хватились лишь на следующий день, когда султан приказал позвать к себе своего Великого астролога. Вот тут-то и начался форменный переполох. Янычары буквально перевернули вверх ногами всё, что только могли, в поисках внезапно пропавшего Великого астролога султана. Но пусть ищут басурмане, а у Николая и его друзей новых забот и без них теперь хватает.

В начале июня 1700 года русский военный корабль «Крепость» благополучно вернулся из Стамбула в Таганрог. К царю Петру Алексеевичу спешно отправился гонец с радостной вестью. Остальным путешественникам ещё предстояла долгая дорога до Москвы, а Николаю с друзьями вновь выпала привычная работа – охранять людей. Особенно хлопотно было во время ночных стоянок. Дикое поле – вольница степных кочевников. Эдакое перекати-поле, где властвовал закон сильного. На просторах широкой степи крымчаки частенько баловали. Устраивали набеги большими, наскоро сколоченными ватагами. Разоряли и жгли деревни, грабили, насиловали людей. Но главный их промысел – это рабы. Тысячи и тысячи невольников под бдительным присмотром шустрых лучников в стёганых куртках на низкорослых неприхотливых лошадях уходили на юг, чтобы стать товаром на невольничьих рынках Стамбула. В степи нужен глаз да глаз, чтобы неожиданно для самого себя не оказаться таким же товаром. Но ночь – это особенное время для степных разбойников. Если днём врага можно увидеть по степной пыли за несколько вёрст, то ночью все кошки серы. Опытный враг может подойти к тебе на расстояние вытянутой руки, и ты его не заметишь.

Николай прекрасно всё это знал и каждый час обходил своих людей. Но пока вокруг было тихо. Огромная круглая луна мирно висела над Доном, а от неё на спокойном течении реки бежала широкая дорожка. Тёмный силуэт корабля на фоне серебристой дорожки был красив и внушителен. Чёрные дыры открытых портов мощных орудий намекали на то, что кому надо – тот на борту корабля не спит, и если будет необходимость, то пальнёт во всю мощь. Но пока лишь редкий скрип мачты да завывание вожака стаи степных волков стояли над равниной. Хищники кружили где-то вдалеке. Подходить близко к людям боялись. Матёрые хищники хорошо чувствовали другого матёрого хищника – человека и ждали только, когда тот ослабнет. Они ждали, давая о себе знать, что именно они должны остаться истинными хозяевами ночной степи.

Воздух в степи был застойный. От земли шло марево горячих волн. За день он прокаливался настолько, что даже ночью не успевал остыть. Несмотря на близость реки, ночь стояла жаркая и душная. Цикады верещали так, что чуть уши не закладывало. Дипломаты, гражданский люд, а также свободные от вахты и караула матросы спокойно спали на корабле. Многие из матросов пристроились прямо на палубе. Жара. А на берегу, куда сходит трап, мирно горел костёр. Ещё недавно на нём в большом котле готовили ужин. А теперь можно было просто посидеть рядом с костром и подышать степным воздухом, поглядеть на красивый диск луны, на реку. Николай уже некоторое время сидел немного поодаль от костра, в тени. По привычке, на случай внезапной атаки, чтобы не стать лёгкой целью на ярком фоне. Неслышным шагом разведчика мимо прошёл Алексей Никифорович. По пути подкинул сухую ветку в костёр и неспешно пристроился рядом с Николаем. Тоже стал смотреть на весёлые языки пламени. От новой подброшенной в огонь ветки в чёрное южное небо поднялся целый рой ярких беспокойных искр.