Алое на черном - Татьяна Корсакова

– Ксанка! – Голос Дэна потонул в нарастающем гуле. Ксанка поднялась над землей еще на несколько сантиметров.

В этот момент Гальяно понял, что тоже орет, истошно и надрывно, как маленький ребенок. Орет от первобытного ужаса и собственной беспомощности. Паника накрыла его душной, пыльной волной, глаза защипало, легкие заполнились мертвым, выгоревшим воздухом. Но даже в этом полуобморочном состоянии Гальяно смог заметить, как Дэн переступил границу гари.

Он двигался медленно, словно каждый шаг давался ему с большим трудом. А может, так оно и было. Кто знает, по каким законам живет это чертово место? Когда Дэн добрался наконец до обгоревшего дерева, Ксанку от земли отделяло уже больше метра. Она парила в воздухе, словно была наполнена гелием или тем неведомым светом, что вырывался из-под земли. Вместе со светом, прямо под Ксанкиными ногами, из-под земли поднималось что-то прямоугольное, похожее на узкий и длинный ящик. Космический корабль? Лифт секретной лаборатории?

Мысли путались, сбивались в стайки, чтобы тут же испариться из его головы. Глупые, лишенные смысла и логики мысли…

Ладони Дэна сомкнулись на Ксанкиных лодыжках, потянули вниз, и в ту же секунду девушка упала на землю, как будто из нее выпустили весь гелий. Или что там из нее выпустили… Дэн рухнул на колени, обхватил Ксанку за плечи. Наверное, он что-то кричал. Даже наверняка, но Гальяно ничего не слышал. В этом абсентово-зеленом мире он мог только видеть.

Вот Дэн встает на ноги, Ксанку он держит на руках, прижимает к себе, словно баюкает. Вот один из бесчисленных смерчей вьется у его ног, невидимыми путами связывая лодыжки, мешая двигаться. Дэн идет медленно, очень медленно. Шаг – остановка. Шаг – остановка… Падает, поднимается, снова падает и почти сразу же встает. Снова идет, решительно, уперто, с каждой секундой все быстрее! Вот только идет он не к границе гари, а по кругу, увлекаемый самым большим, самым коварным смерчем.

Картинка похожа на хрустальный шар. Встряхни такой, и хрустальный мир погрузится в метель из серебристых блесток. Только здесь вместо блесток зеленые смерчи, и шар встряхивает совсем не детская рука. Этот мир закольцован, в нем все по кругу, из него не выбраться живым никогда-никогда… Дэн заблудился…

Последняя мысль отрезвила, вырвала Гальяно из лап транса. Дэн заблудился, а он здесь на что?!

Когда Гальяно переступал невидимую границу, отделяющую гарь от леса, ноги его дрожали. Да что там ноги – внутри у него тоже все дрожало, трепетало и переворачивалось. Воздух вокруг загустел, превратился в липкую, пахнущую дымом карамель, вокруг ног закружился пепельный смерч. Гальяно зажмурился, вдыхая этот неправильный воздух, прислушиваясь к миру и к себе самому.

Ничего страшного с ним не случилось. Ровным счетом ничего! В пределах гари он мог существовать вполне осознанно и автономно. Гальяно открыл глаза, дернул ногой, отгоняя особо назойливый смерч, сделал шаг, потом еще один.

В дымно-пепельном мире видимость оказалась минимальной. Как зимой в метель. Только зимой холодно, а сейчас жарко. Но не так жарко, как рассказывал Дэн, терпимо.

Раздирая руками зеленое марево, отмахиваясь от настырных смерчей, почти по колено увязая в невесть откуда взявшемся слое пепла, Гальяно шел вперед, присматривался, прислушивался, принюхивался даже. Бог знает, сколько он бродил в этом похожем на хрустальный шар мире, пока не увидел наконец Дэна и Ксанку. Они лежали под обгоревшим деревом, точно снегом почти полностью заметенные пеплом, неподвижные.

– Ребята! – Гальяно рухнул на колени, коснулся сначала горячего Дэнова лба, потом ледяного Ксанкиного. – Эй, вы чего?!

Дэн открыл глаза, и от сердца сразу отлегло. Жив!

– Забери ее отсюда. – Дэнова рука нашарила Ксанкину ладошку, сжала.

– А ты? Я вас двоих не дотащу! – В висках бился пульс, глаза заливало соленым потом.

Дэн смотрел на него невидящим взглядом, и Гальяно не понимал, слышит ли он его.

– Ксанку спаси.

Слышит…

– Спасу. Раз велено спасать, так куда ж я денусь!.. Я сейчас, я быстренько… – Он приподнял Ксанку за плечи, с ужасом и отвращением взглянул на корень, змеей обвивающий ее шею. – Только распутаю…

Корень не желал распутываться, словно живой, он цеплялся за Ксанкины волосы, оплетал запястья Гальяно. Мама дорогая, как же теперь?..

Из кармана выпало что-то маленькое. Зажигалка. Эх, сюда бы огнемет! Но раз уж ничего более подходящего нет…

В тот момент, когда огонь лизнул корень, карамельный воздух содрогнулся от нечеловеческого воя. Земля тоже содрогнулась, завибрировала, принимая назад похожие на змей корни. С Ксанкиной шеи слетела и исчезла под слоем пепла зеленая искра.

– Сначала ее вытащу, потом тебя! – Гальяно подхватил Ксанку на руки. – Ты меня только дождись. Ладно?

Ему никто не ответил; глаза Дэна были закрыты.

К границе гари Гальяно бежал бегом. Во всяком случае, ему так казалось. Наверное, Дэну тоже казалось, что он выбрал правильный путь, когда гарь водила его по кругу. Но Гальяно другой! На него эти заморочки не действуют!

За пределами «хрустального шара» было темно и тихо. Самая темная ночь… Гальяно положил Ксанку на землю, отбросил с бледного лица длинную челку, всматриваясь в невозмутимые, почти каменные черты. На всякий случай приложился ухом к груди, прислушиваясь к редким ударам сердца. Жива, и слава богу. Потом разберутся, что и как, а сейчас обратно, в пепельную зиму, искать Дэна!

Второй раз было уже легче. Каким-то немыслимым образом Гальяно научился ориентироваться на вражеской территории.

Дэн уже не лежал, он сидел, прислонившись спиной к остову мертвого дерева. Гальяно испугался, что сейчас снова увидит похожие на змей корни, нашарил зажигалку.

Обошлось! Ни корней, ни змей! И Дэн, кажется, в сознании.

– Где Ксанка?

– В безопасности. И не благодари! В ноги будешь падать потом, когда выберемся из этой дыры. – Он нес какую-то околесицу и не мог остановиться. Так было проще, это помогало не думать и не бояться. – А пока давай-ка я тебе помогу!

Дэна не держали ноги. Это было плохо, но еще хуже то, что весил он куда больше Ксанки. Нести его на себе у Гальяно не получалось, приходилось тащить волоком, оставляя в пепле глубокую борозду, похожую на след гигантского полоза. Про полоза думать не хотелось, и Гальяно запел во всю силу своих легких:

– А по лесам бродят санитары. Они нас будут подбирать. Эге-ге-гей, сестра, лезь ко мне на нары. И будем воевать…[1]

А вот так им всем! И фашистам, и лешакам, и зеленым человечкам! Гальяно так просто не возьмешь. И друга он в обиду не даст.

Гарь не хотела их отпускать: морочила, сыпала в глаза пеплом, по рукам и ногам связывала зелеными смерчами, вздыбливалась, проваливалась, но все равно сдалась, выплюнула их с Дэном с мерзким чавкающим звуком.