Демонолог - Эндрю Пайпер

Где-то поблизости, совсем недалеко от нас, раздается глухой удар и скрежет чего-то тяжелого, продвигающегося сквозь валежник. Может, оно не одно, может, их много, хотя все они движимы одним умом, одним сознанием.

– Хотелось бы вот что понять, – говорю я в надежде, что новый вопрос избавит меня от ужасного видения этой отверстой пасти ребенка. – Ты что же, рассматриваешь меня в качестве крестоносца? Который будет сражаться за тебя? За твоего хозяина?

– Нынче другие времена, не такие, как в ту эпоху, когда Джон писал свою поэму, – шепчет в ответ Тоби, и в голосе его звучит ностальгия и сожаление. – Мы ныне живем в век документальности. Люди требуют достоверности, правдивости. Истинной правды без предумышленных искажений. Теперь не то время, когда какая-нибудь поэма могла бы служить нам весомым аргументом. Она может быть лишь свидетельством. Тем не менее одного этого недостаточно. Нам нужен ты, Дэвид. Твой личный рассказ, личное мнение. Человеческий голос, говорящий от нашего лица и выступающий за нас.

– Утверждающий, что настоящие демоны и впрямь существуют в этом мире.

– Это старая история, – говорит мальчик, спрыгивая с качелей. – Но это правда.

Он уходит. Пространство между нами твердеет, замороженное холодом, который он оставляет за собой.

– Я сделаю все, чего вы хотите! – кричу я ему вслед. – Только отпустите ее! Пожалуйста!

Потом я поднимаю взгляд на темный лес, но его уже нет. Осталась только игровая площадка, огороженная цепью, и прямо за ней жилые домишки пригорода с задернутыми занавесками. Кондиционеры издают какое-то горловое гудение, напоминающее григорианские песнопения.

Мальчик оборачивается. Хотя на первый взгляд в его облике не произошло никаких изменений, глубина и мощь его ненависти теперь ощутима еще сильнее. Она рядом, на невеликом расстоянии от меня, и вуаль очарования уже спала с его лица, обнажив нечто более близкое к его истинной сущности. Это похоже на сверкнувшее лезвие, разрезающее нерв. И еще от него несет тухлым, гнилостным запахом разложения.

Как чем-то, выкопанным из земли.

– Тебе предстоит сделать еще одно, последнее открытие, – сообщает он. – Узнать еще одну, последнюю истину. Твою истину, Дэвид.

Тоби уходит. Но он наблюдает за мной, даже отвернувшись от меня, обращенный спиной ко мне. Ребенок, чья тень простирается так же далеко, как тень зверя, возвышающегося по ту сторону площадки.

Только когда мы пересекаем границу, отделяющую Флориду от Джорджии, О’Брайен собирается с силами задать мне вопрос, почему я так уверен, что Тоби указал нам на Канаду.

– Это не Тоби, – говорю я ей.

– Тогда откуда ты это узнал?

– Мне сказал Кевин Лилли.

– Дэвид, но это же невозможно!

– Почему это?

– Мальчик же не в состоянии говорить!

– Он говорил со мной.

– Но я же этого не слышала!

– Так и должно было быть.

На секунду Элейн мрачнеет от зависти. Она пытается спрятать это от меня, отвернувшись к окну, но я тем не менее успеваю заметить выражение ее лица. Без умения быть конкурентоспособным никому никогда не заработать приличную стипендию, не получить грант и не заслужить место в исследовательской организации, как это сумела проделать она.

– Велиал заставил Кевина кое-что заучить наизусть. И тот сумел сообщить мне это шепотом, – говорю я, надеясь завлечь свою спутницу обратно в беседу этакой завлекательной приманкой – вопросом, который напрашивается сам собой. Уловка срабатывает.

– «Рай утраченный», – догадывается она. – Какая именно цитата?

– А вот какая:

Он оглядел пустынную страну,

Тюрьму, где, как в печи, пылал огонь,

Но не светил и видимою тьмой

Вернее был, мерцавшей лишь затем,

Дабы явить глазам кромешный мрак.

– Не понимаю. Мы направляемся в тюрьму? В печь?

– Ну не в пентхаус же!

Я объясняю, что сначала и сам ничего не понял. В этих стихах не было спрятано ни единого слова, которое указывало бы на место назначения, на город, штат или страну. Но я был уверен: несмотря ни на что, это было как-то связано со мной самим. Что, в свою очередь, привело меня к мысли, которую Тоби подтвердил на прощание.

Узнать еще одну, последнюю истину. Твою истину, Дэвид.

– Если это касается лично тебя, то это должно касаться и лично меня, – задумчиво говорит О’Брайен. – Помнишь? «Меня не знать лишь может сам безвестный».

– Помню.

– И как же могут две наши жизни привести к одной и той же истине?

– Не знаю. Но думаю, что знаю, где это должно произойти. Строки, которые зачитал мне Кевин, рассказывают о Сатане, обследующем ад, его дом. И его тюрьму. Тюрьму по названию, хотя и не обязательно по сути дела – это лишь место, не менее часто описываемое как озеро огня, как геенна огненная. Как только я об этом подумал, так сразу понял, догадался, что попал в точку, – говорю я.

– Отлично. Но мне все равно требуется объяснение.

– Озеро. Огонь. Мы пару лет жили в лачуге на берегу, когда я был мальчишкой. Мой папаша тогда в очередной раз сидел без работы из-за пристрастия к виски.

– Лачуга на берегу озера, – протягивает О’Брайен, постукивая кулаком по приборной панели. – Попробую догадаться. Она в конечном итоге сгорела, да?

– Наполовину верно. Лачуга была на берегу реки. Реки, которая впадает в Горелое озеро.

– Это та река, в которой утонул твой брат?

– Я никогда не говорил тебе, что он утонул.

– Но я права, не так ли?

– Да.

– О’кей, – говорит Элейн голосом, который снова звучит как хриплый шепот. – Считай, что ты меня убедил.

Я прошу О’Брайен на некоторое время сменить меня за рулем, пересаживаюсь на заднее сиденье и притворяюсь, что заснул. Однако вместо сна я открываю дневник Тэсс на том месте, где перестал его читать в прошлый раз, и читаю ее записи, читаю написанные ею слова – в равной степени чтобы видеть перед глазами выведенные ею буквы и те мысли, которые она там зафиксировала. Видеть ее почерк, ее руку, трудившуюся над этими страницами. Это след, отзвук ее присутствия, к которому я почти могу прикоснуться, благодаря которому почти могу вернуть ее обратно в мир живых.

Папа всегда рассказывает мне разные истории о том, какой я была маленькой. Вспоминает события, которые я почти не помню, потому что была слишком мала. Но теперь они, кажется, стали для меня вроде как моими собственными воспоминаниями, потому что я слышала эти истории так много раз.

Вот, например, одна такая история: