Вырванное сердце - Алексей Сухаренко

— Да нет, что вы, я люблю Светлану, – с некоторым опозданием ответил бывший оперативник уголовного розыска.

– Ну, вот и всё, – раздался из коридора голос Митрофановны, которая, видимо, подслушивала их беседу. – Зря я Андрюшку науськиваю, чтобы он Марию продолжал сватать. Теперь её и след простынет. Квартиру получила, и… абзац.

«Как она прокралась ко мне? Наверное, комплект ключей сохранила», – автоматически отметила Царькова, пытаясь не реагировать на её обидные слова.

– Глупости, она скоро вернётся, – всё же не смогла не ответить Зинаида Фёдоровна. – Доделает свои дела и придёт. Ей ещё на работу в «Ангел» нужно было зайти.

– В этой благотворительной организации она не работает, – вырвалось у Грачёва. – По крайней мере, официально. Я там был и наводил справки.

– Вот зараза. Обставила. Обскакала всех. Одним словом – Лошадкина! – хлопнула себя по бокам Митрофановна.

– А я ей верю, – вступаясь за свою дочь, резко возразила своей бывшей прислуге Зинаида Фёдоровна.

– А чего тебе ещё делать? – В отместку за свои обманутые надежды Нужняк давила на больное место «барыни» что было сил. – Через месяц, когда новые хозяева придут тебя на помойку выкидывать, посмотрим, что ты запоёшь. Олимпийская бомжиха! Этого ещё страна не видала. Прославишься напоследок. Может, и определят тебя в дом ветеранов. А чего, выделят тебе за заслуги перед страной отдельную комнатку, размером чуть больше гроба, как раз чтобы кровать поставить да весь твой спортивный металлолом расставить вокруг. Они тебе в качестве ночных ваз там как раз понадобятся.

– Главное – тебя там, осы старой, со мной рядом не будет, – огрызнулась Царькова. – От жала твоего беспощадного отдохну.

«Говори что хочешь, а я знаю, что Машенька моя вернётся и всё будет хорошо… А если вдруг?.. Нет-нет! Вот старая склочница, наговорила мне гадостей, и в душу опять прокрались тоска и сомнения».

— Егор, приходите сегодня ко мне с Марией, – обратилась она к капитану полиции с такой интонацией, словно обращаясь к нему с заявлением на розыск дочери.

– Хорошо, Зинаида Фёдоровна, – кивнул головой Егор, – только не обещаю прийти прямо сегодня. Работы срочной много.

Грачёв посмотрел на потухший взгляд пожилой женщины, и ему стало её очень жалко.

– Я как только увижу вашу дочку, попрошу её побыстрее прийти к вам, чтобы развеять недобрые домыслы и наветы низких и завистливых людей, – добавил он, выразительно посмотрев на Митрофановну.

Нужняк, углядев в его взгляде явную угрозу, не стала принимать его вызов, решив промолчать.

– Надеюсь, что застану вас по возвращении вместе с дочерью и в хорошем здравии, – добавил он подбадривающим тоном, уходя из квартиры Царьковой, не вполне отдавая себе отчёт, куда ему идти и что делать в первую очередь.

Город Великие Луки встретил капитана полиции провинциальной неторопливостью. Не то чтобы никто никуда не спешил, но при этом великолукцы не проявляли такого большого усердия, как в столице или в других городах-миллионниках. Не бежали наперегонки, не подрезали на дороге. Торопились, но как-то без суеты, более основательно. «Поспешать медленно» – наверное, этим выражением можно было охарактеризовать всё движение в городе как на проезжей части, так и на пешеходных тротуарах. Видимо, поэтому Грачёву казалось, что его «жигули» на улицах этого города стали двигаться быстрее, чем обычно. А может, он, несмотря на долгую дорогу и большую усталость, просто сильнее давил на педаль газа. Ему не терпелось как можно быстрее собрать информацию о своей жене Светлане. Или о Марии, дочери Царьковой? Егору это было уже не так важно. Он уже не делал разницы и был почти уверен, что это один и тот же человек. Мужчина считал, что наличие двух имён – это недоразумение, которое вскоре выяснится. Как выяснится и то, что эта несчастная молодая женщина, получившая амнезию, была использована бандой квартирных мошенников в своих преступных целях. Вначале на его пути значился городской родильный дом, но, спросив первого прохожего, он столкнулся с большой неожиданностью. Их было целых три.

– Какой вам нужен? – посмотрев на иногородний номер машины, поинтересовался пожилой мужчина с клиновидной бородкой, как у сталинского Всероссийского старосты товарища Калинина.

– Главный, – неуверенно пожал плечами раздосадованный Егор, понимая, что не успеет проделать все запланированные дела за один день и придётся оставаться на ночлег.

– На улице Софьи Ковалевской у нас два, да и рядом еще роддом Центральной городской больницы, все три в шаговой доступности, в одном месте.

– Не ожидал попасть здесь, в вашем городе, в Бермудский треугольник, – расстроился гость.

Местный житель, услышав такое неожиданное сравнение, заразительно засмеялся.

– Вообще-то у нас в нём не пропадают, а наоборот, из него появляются, – еле успокоился весёлый мужчина. – А расположены они точно как углы у треугольника. Почему у нас это никто не подметил? А у вас кто рожает?

Узнав, что приятный собеседник – сотрудник полиции, приехавший в командировку, добрый «абориген» предложил ему остановиться у него в частном доме и переночевать, если капитан не успеет со своими делами до вечера. Но Грачёву неожиданно повезло, и в великолукском родильном доме, в который он зашёл первым, Егор через несколько часов наткнулся на необходимую ему информацию. Старая регистрационная книга конца семидесятых годов прошлого века, которую он отыскал в архиве роддома под номером 12 435, имела в графе ФИО роженицы следующую запись: «Лошадкина Зинаида Фёдоровна». Далее следовала дата родов – «6 марта», и пол родившегося ребёнка – «девочка». В самом конце в графе «Выписка» красным карандашом, залезая на предыдущие записи, значилось – «Отказ от ребёнка – Лошадкина Мария. Передана в Дом малютки». Шестого марта было рождено ещё четверо детей – три девочки и один мальчик. Против их фамилий значилось, что они с мамами были благополучно выписаны. Грачёв сфотографировал лист с записями на камеру мобильного телефона и откинулся на стуле. Он испытывал невероятную бурю эмоций.

«Значит, всё же Мария Лошадкина и старуха не врут! Она рожала здесь! Мария не Света? В этом роддоме, по крайней мере. Вероятно, моя Светка родилась в каком-то из двух других? Подожди, так это значит, что она не мать моей дочери?! Стоп. Ну такого не может быть. Все родинки на своих местах, и запах её! Голову сломать можно! Так, стоп! Степ бай степ. Надо не торопиться с выводами и собрать вначале всю информацию».

Узнав адрес Дома малютки, Грачёв, не мешкая, вскочил в машину и, словно гончий пёс, рванул по следу новорождённого ребёнка.

Первое государственное учреждение, в которое попадают дети-отказники, находилось весьма в плачевном состоянии. Небольшое серое унылое двухэтажное здание, с фасада которого начала осыпаться штукатурка, никак не соответствовало представлению о приёмном доме для новорождённых детей. Только наклеенная на окно одинокая блестящая снежинка, оставшаяся, видимо, с прошлого празднования Нового года, привносила в это унылое зрелище немного оптимизма. Ведь она дожила до нового праздника и её уже не снимут и не выбросят в помойное ведро, как это сделали со всей сверкающей новогодней мишурой прошлого года.