1941. Время кровавых псов - Александр Золотько

Сумасшедшие бывают очень хитрыми и предусмотрительными, вспомнил Егоров рассказ одного знакомого врача.

Черт… Он, разумный человек, готовится выполнить приказ безумца и даже не пытается его остановить! Ведь можно сейчас шагнуть вперед, выкрикнуть, что капитан нарушает приказ, что он совершает преступление, что он уже совершил преступление, убив комиссара батареи…

И что, кто-то поверит Егорову? А поверив, выступят против своего командира? И что такого в том, что собирается сделать Сличенко? Каждому из тех, что стояли в строю, годами рассказывали о неизбежности этого, учили, как выжить… И ведь всю ответственность капитан берет на себя. Только на себя…

Еще – в глубине души Егоров был согласен со Сличенко. Не мог не быть согласен. Если бы он не хотел применить в бою все это, то ушел бы из армии уже давно. Или пустил бы себе пулю в лоб от ужаса перед тем, что может произойти.

А так…

Так Егоров не виноват. Так Егоров почти совсем не виноват, он только поверил Сличенко, признал его правоту… И делает только то, чему учился, к чему готовился годами. И это значило, что нужно просто дойти до конца. Выполнить то, что начал.

Еще несколько бойцов шагнули вперед.

– Все, достаточно. – Сличенко посмотрел на тех, кто вышел из строя. – Мне нужно всего десять человек… А вызвалось четырнадцать. Извините, ребята, но лишних мне не нужно…

– Ты, ты… – Сличенко быстро указывал пальцем на стоящих перед строем, начав с тех двоих, что вышли первыми. – Ты и ты!

«Он все это подготовил заранее, – понял Егоров. – И эти двое знали, что им не придется оставаться здесь, на этом болоте. Сличенко сторговался с ними, вот и все».

– Спасибо, ребята, – с чувством произнес капитан. – Через десять минут вы должны уйти. Я горд, что служил вместе с вами.

Сличенко шагнул назад, от строя, так, чтобы его увидели все, и взял под козырек.

Егорову показалось, что по щеке стоявшего в строю рядом с ним немолодого водителя прокатилась слеза.

– Симагин, ко мне, – тихим голосом приказал капитан.

…Мне… мне… мне…

Сличенко отдал подошедшему лейтенанту бумагу с приказом.

«Индульгенцию, – подумал Егоров. – Теперь лейтенант просто выполняет приказ командира, а не бежит с поля боя».

– Командуйте, лейтенант. – Сличенко пожал Симагину руку, тот попытался что-то сказать, но капитан резко отвернулся и пошел быстрым шагом по гати, не обращая внимания на брызги грязи, разлетающиеся при каждом его шаге.

Егоров вышел из строя и пошел следом за Сличенко. Десять добровольцев двинулись вместе с ним.

Капитан сел на подножку установки, посмотрел на часы.

– Когда залп? – спросил Егоров.

– Дадим Симагину минут пятнадцать. Шансов у него все равно почти нет, но так будет хоть какая-то иллюзия… Людям так нравятся иллюзии…

Егоров хотел что-то сказать, бросить в лицо капитану что-нибудь обидное, но не смог произнести ни слова. Ему показалось, что если он попытается произнести хоть слово, то просто разрыдается, как в детстве.

Егоров вздохнул.

– Хотите спросить, куда я буду стрелять? – спросил Сличенко. – А какая вам разница?

Егоров не ответил.

– Двенадцать минут, – сказал Сличенко, взглянув на часы, и встал с подножки. – Построиться, товарищи добровольцы. Кто хочет пострелять? Там все просто, нужно покрутить ручку, как на полевом телефоне. Это нестрашно…

Разместив людей в кабинах машин, в две пришлось сажать по трое, Сличенко посмотрел на лес – там уже никого из батарейцев не было.

– Пять минут, – сказал Сличенко. – Всего пять минут.

* * *

Орлов выглядел спокойным и уверенным в себе. Он сидел на диване, вальяжно развалившись, закинув ногу за ногу, и даже держал в руке чашку – беседа, по-видимому, велась давно в самом конструктивном и почти благожелательном тоне.

Севка постоял в дверях гостиной, прикидывая, куда лучше сесть. Решил, что правильным будет держать в поле зрения всех участников беседы.

Взяв стул от стола, Севка поставил его к самой стене, возле книжного шкафа, и сел.

Орлов одобрительно кивнул.

– А ты стал совсем молодец, Сева. В движениях появилось нечто такое. – Орлов пошевелил пальцами в воздухе. – Нечто серьезное… Совсем взрослое.

Орлов отхлебнул из чашки и зажмурился.

– А так заваривать чай может только уважаемый Евграф Павлович… Если честно, то я скучал, наверное, только по такому вот чаю… А вы, Евграф Павлович?

Старик не ответил, лишь глянул искоса и отвернулся.

– Нет, я понимаю, что у вас есть повод меня не любить. – Орлов посмотрел на комиссара и улыбнулся. – А у некоторых даже и ненавидеть… Но ведь отдайте мне должное – я вежливо покричал в окно, как в юности, помахал рукой и получил разрешение войти… Кстати, Женя, твой снайпер на третьем этаже в доме напротив топчется слишком близко к окну. Если бы я относился к тебе чуть хуже…

– Еще хуже, – негромко сказал комиссар.

– Еще чуть хуже… – Орлов допил чай и поставил чашку на пол возле дивана, – то я бы просто не стал к тебе обращаться. И ты очень многое потерял бы. В смысле – пропустил…

«А они не так чтобы давно беседуют, – подумал Севка. – Данила треплется, на что-то намекает, но ничего, видать, толком не сказал. Минут пятнадцать они вот так вот сидят и беседуют, не больше. Комиссар мрачен, а старик… Царский генерал явно чувствует себя не слишком комфортно».

– Ну, вот теперь мы все в сборе и можем говорить. – Орлов оперся руками о свои колени и встал с дивана. – Хотя я, если честно, не понимаю, зачем ты потребовал присутствия Всеволода при нашем разговоре. Такая получалась компания, словно специально созданная для воспоминаний о былом… Сева даже и не поймет всего, о чем мы будем говорить…

– Спасибо за доверие, – сказал Севка.

– Ты не обижайся, я не имел в виду, что ты умом не вышел. Просто слишком долго было бы объяснять тебе, почему это я пытался убить Женю, а тот не пристрелил меня в восемнадцатом, хотя имел возможность… Правда, Женя? Ведь имел. Я секунд пятнадцать маячил на фоне дверного проема, а ты стоял всего в двадцати шагах и не выстрелил…

– Давай к делу, – сказал комиссар. – Полагаю, что все это ты затеял вовсе не для того, чтобы поболтать о прошлом?

– Как сказать, Женя, как сказать… – Орлов подошел к окну и посмотрел на улицу. – Невесело сейчас в Первопрестольной… Почти как в Питере во время наступления Юденича… Там справились. А тут… – Орлов вздохнул и повернулся спиной к окну. – Тут тоже справятся. К двадцатому Москва снова станет дисциплинированной и спокойной… Ладно, о деле…

Орлов прошелся по комнате, похлопывая ладонью по бедру.

– Это ты потребовал, чтобы оружие оставили в прихожей? – спросил Севка.