Ошибки прошлого, или Тайна пропавшего ребенка - Диана Чемберлен

– Не знаю, – снова сказала Кори, в последнее время Эва постоянно слышала, как с ее губ срываются эти слова.

– Тебе это пойдет на пользу, – сказала Эва. – Тебе понравилось, когда мы ездили туда.

– Да, но теперь, когда осталось так мало времени, я изменила свое мнение.

– Чего ты боишься?

– Я не боюсь, – сказала Кори. В последнее время, не желая что-то делать, она отказывалась отвечать на этот вопрос, избегая говорить о страхе и находя другие оправдания.

– Так почему же ты не хочешь учиться там?

– Я никого там не знаю, – сказала Кори.

– Подумай об этом как о чем-то хорошем, – подсказала Эва. – Там ты начнешь все сначала. Ты можешь стать человеком, которым тебе всегда хотелось быть. Иногда занятно придумать себе новую личность.

Кори раздумывала над ее словами.

– Возможно, – сказала она.

– Пойдем. – Стоя перед открытой дверью спальни, Эва вздрогнула от боли в ноге. – Дрю спит в кровати, поэтому ты можешь с комфортом устроиться на ковре.

Случилось так, что Кори полюбила Дарби с первого же дня. Дети, как она сообщала, были доброжелательны к ней и очень умны, а учителя шутили с ними, вместо того чтобы быть «серьезными и все такое». Эва думала, что ученики школы Дарби были слегка занудными, но, впрочем, и Кори была такой. За ее красивой внешностью скрывались жадный до знаний ум и эрудиция. Занятия проходили интенсивно, и Кори должна была выдержать это испытание.

– У меня домашнее задание на четыре часа! – сообщила она, когда Эва забирала ее в первый день. Казалось, что ее искренне возбуждает такая перспектива. И Эва тоже волновалась, за весь день не получив от учителя или школьной медсестры ни одного звонка с просьбой забрать ее беспокойную и пугливую дочь.

– Девочки, – сказал Джек, когда через несколько дней после начала учебы в новой школе они сидели за ужином. – У меня для вас предложение.

– Я тоже девочка? – спросила Эва, накладывая из кастрюли тунца на тарелку Дрю.

– Нет, дорогая, ты – женщина. – Джек посмотрел на нее влюбленным взглядом.

– Ах, – сказала она. – Я просто проверяю тебя.

– Что за предложение? – спросила Дрю.

– Что же, сейчас я вам расскажу. – Джек налил в стакан из кувшина чая со льдом. – Детский театр проводит набор артистов для пьесы, в которой есть роли для шестилетних и тринадцатилетних девочек.

Дрю, широко улыбаясь, затаила дыхание.

– Я могла бы участвовать в пьесе? – спросила она.

– Сначала ты должна пройти прослушивание, – сказал Джек. – Это означает, что мы пойдем в театр, немного почитаем со сцены. Другие дети сделают то же самое, и режиссер выберет тех, кто, по его мнению, лучше всего подойдет на эту роль.

– Я буду стоять на сцене! – подпрыгивала Дрю.

– Однако играть в пьесе – это тяжелый труд, – сказал Джек. – Тебе придется заучить кучу реплик.

– Я легко заучиваю, – сказала Кори.

– Ты – да, – согласился Джек, – поэтому я думаю, что овчинка стоит выделки. Это будет полезный опыт, независимо от того, будете вы играть в пьесе или нет. Ну, так что скажете?

– Я говорю «да»! – сказала Дрю, колотя вилкой по столу, отчего большая капля бульона из кастрюли полетела в воздух и приземлилась на полу где-то рядом с кладовкой.

– Уупс, – захихикала она, прикрывая рот рукой.

– Как насчет тебя, рыбка Кори? – спросил Джек.

Кори медлила с ответом.

– Хорошо, – наконец проговорила она. – Что за реплики я должна выучить?

Через две недели Эва и Джек сидели на заднем ряду в зрительном зале университетского театра и наблюдали за прослушиванием. Джек проработал реплики с обеими девочками, и они знали их назубок, как в разбивку, так и задом наперед. Эва видела, как Кори взяла Дрю за руку и они пошли в первые ряды, где сидело множество детей. Эва волновалась: не за Дрю, которая наверняка пройдет через это испытание без ущерба для собственного эго, а за Кори, которая, возможно, не перенесет его.

И за себя она тоже волновалась.

Она думала, что рано или поздно у нее обнаружат рак молочной железы. Это казалось почти данностью, поскольку ее мать умерла от рака груди в возрасте двадцати девяти лет. Но этого еще не произошло, по крайней мере пока. Зато ноги создавали ей огромные проблемы. Неделей раньше она наконец побывала у врача.

– Ваши анализы крови и рентгенограмма абсолютно нормальны, – успокоил ее доктор. – У меня не создалось впечатления, что с вашими ногами что-то не так.

– Что же, это хорошо, – сказала Эва. – Но почему они болят, когда я встаю с постели?

– У вас не было ушибов? – спросил врач. – Может быть, вы слишком нагружаете их?

Она стала вспоминать о том, чем занимается в течение дня.

– По утрам я хожу пешком в университет, – сказала она. – И немного хожу по территории. Однако в это время мои ноги не слишком беспокоят меня.

Он закрыл ее карту.

– Что же, я полагаю, что проблемы с ходьбой связаны с вашими переживаниями во сне, – сказал он. – Не думаю, что стоит о чем-либо беспокоиться.

Все это было в ее голове. Вот что он, в сущности, сказал, разве нет? Ей вдруг стало жаль Кори, к чьим болям в животе, вызванным ее тревожностью, врачи – и часто сама Эва – тоже относились пренебрежительно.

– Вот и мы, – сказал Джек, заставляя ее вспомнить, что они в театре, где Дрю вприпрыжку поднималась по ступенькам на сцену. Она проходила прослушивание последней в своей возрастной группе и выделялась на фоне остальных. Она страстно и энергично прочитала свои реплики, подчеркивая их мимикой и жестами, вызвавшими смех у взрослых, сидевших в зале. Она была истинной дочерью Джека. Зрители аплодировали ей, когда она кланялась, уходя со сцены.

Кори шла на прослушивание шестой в группе тринадцатилетних девочек, и Эва понимала, как мучается ее дочь, ожидая своей очереди. Тревога Кори стала осязаемой, когда она наконец начала подниматься по ступеням. Эва не сомневалась, что она передалась всем сидевшим в зрительном зале, когда высокая рыжеволосая девочка прошла на середину сцены. Кори заложила руки за спину, потом быстро опустила их, словно вспомнив наказы отца.

Когда она начала говорить, ее голос звучал так тихо и неуверенно, что ее было почти не слышно.

– Громче, милая, – прошептал Джек.

Несмотря ни на что, голос становился все тише. Эва наблюдала за Шерри Уилсон, режиссером, сидевшей перед ней, и пыталась разобрать, что та говорит.

– О, Джек, я не могу этого вынести, – прошептала Эва. Она знала, какой отваги стоило Кори вообще выйти на сцену.

Джек взял Эву за руку.

– Все будет хорошо, – сказал он.