Миссия – любовь - Юлия Басова

Роберт кашлянул, – наверное, от дыма у него першило в горле. Наконец он сказал:

– Мила, ты хочешь знать несколько больше, чем тебе нужно. Поверь, лишняя информация может тебе навредить.

– Хорошо. Другой вопрос. Почему Самураи, получившие в этой жизни возможность существовать отдельно друг от друга, все-таки сбивались в… стаю, – я не удержалась и хмыкнула, – например, татуированный или Майкл, служившие Вадиму Олеговичу. Руднев-то был отдельно…

– Между прочим, ты хорошо охарактеризовала их отношения. Стая. Волчья стая. Один вожак.

– А кто не может стать вожаком, тот прислуживает? – догадалась я.

– Да. И чувствует себя на своем месте. Чувствует, что исполняет свою миссию.

– Не совсем верно. Вот Майкл, например, сказал мне, что почувствовал мои чары, что любовь – это больно. Как сэпукку, – почти кокетливо промурлыкала я и осеклась. Если Роберт снова начнет ревновать, мне мало не покажется.

Стронг молчал. Видимо, моя неосторожная фраза достигла цели. Я чувствовала, что он борется с собой. Сейчас было важно просто не мешать, и я тихонько затаилась на кровати. Наконец Роб сказал:

– Я говорил тебе, что твои чары не действуют на людей, у которых есть миссия. Например, охранять чью-то жизнь. У твоего знакомого Майкла такой миссии не было.

– Как? Он же привел меня к Вадиму Олеговичу. Исполнял его приказы, беспрекословно подчинялся…

– Как послушный сын исполняет волю своего почтенного отца, – спокойно сказал Роберт.

– Отца? – Я подпрыгнула на месте. – Майкл – сын Вадима Олеговича?

– Да. Он просто был при отце. Но это не мешало ему жить своей жизнью. Он совсем не был зациклен на своем долге. Просто делал то, о чем его просили.

– Вот так новости, – пробормотала я.

– Если хочешь знать, Самураи вообще нечувствительны к любви. А твое появление нарушило правила. За этот месяц погибло четверо из шестидесяти. Остальные требуют наказать… – Роберт замолчал, не договорив страшной фразы.

– Наказать меня? Рассчитаться со мной за эти смерти? – спокойно спросила я.

– Да, – словно нехотя сказал Роберт.

– Меня уже пытались убить. Помнишь, следователя Черепанова? – тихо напомнила я.

– Да. Его больше нет. Я опять вмешался, хоть и не должен был.

– Как тебе это позволили? Он ведь – один из вас?

– Ясные не занимаются черной работой. Для этого существуют другие. Здесь Маса тебе соврал.

– И кем же он был на самом деле, этот Черепанов? – изумленно воскликнула я.

– Настанет время, и ты во всем разберешься, – пообещал Роберт.

– Но… как же у тебя получилось убить прирожденного убийцу?

– Я знаю и умею больше, чем многие. Я – боец, – спокойно ответил Роберт и добавил: – Только тебя не просто хотели убить.

– А что еще? – с беспокойством спросила я.

– Они уже давно все решили. С тобой хотят сделать то же, что и со мной тогда, в восемьдесят шестом.

В комнате воцарилась звенящая тишина. Я с нетерпением ждала, когда Роберт продолжит рассказывать. Он снова закурил и глухо заговорил:

– Когда накрыли нашу секцию, я почти сразу очутился в колонии. Мне шили серьезное дело – сейчас уже не помню какое. Недели две я просидел там, не вылезая из карцера. Нет, я не нарывался, вел себя тихо, но меня почему-то упорно убирали от остальных. Я уже думал, что всю жизнь проведу в заключении и почти перестал надеяться, что когда-нибудь выйду на свободу. Наконец меня вызвали к следователю. Я покорно поплелся на эту встречу, абсолютно не подозревая, что меня ждет. Войдя в комнатушку, где поместились только стол и пара стульев, я обнаружил, что вместо следователя меня ждет тот самый человек, лицо которого было нетрудно узнать. Именно этого человека я видел всякий раз в толпе, когда выходил на ринг. И тогда мне стало понятно, что он – мой отец. Я не поздоровался, а сразу спросил о том, что волновало меня больше всего:

«Ты знаешь, что мать не может нормально жить после того, как ты ушел?»

Он спокойно кивнул:

«Таков дар. Я не могу ничего изменить. Земные женщины бросаются на меня, словно голодные кошки на кусок мяса».

Я буквально озверел, когда мою мать сравнили с жалким голодным зверьком, и кинулся к этому человеку, но он остановил меня взглядом. Мне вдруг стало очень больно, так, что тело отказалось подчиниться.

«Не трать время попусту, – спокойно сказал отец, ничуть не разозлившись, – скоро тебя перестанут волновать мелочи. Ты узнаешь о таких вещах, рядом с которыми людские проблемы покажутся тебе ничтожными. За тобой наблюдали, как, впрочем, наблюдают за всеми детьми Ясных. Знаешь, обычно от земных женщин ничего путного не рождается. Дети как дети. Красивее остальных, лучше учатся в школе, да и только. Ты – совсем другое дело. Твою силу нужно направить в верное русло. Все это время ты неправильно ей распоряжался».

Мне нечего было возразить. Я просто спросил:

«Ты сказал – Ясные? Кто такие Ясные?»

«Наконец-то! Начал соображать, – с удовлетворением произнес отец, – поверь, быть Ясным – неплохо. Мы здесь, чтобы поддерживать необходимый баланс между людьми, которые просто родились, и теми, кто пришел в этот мир сознательно. Последние не должны вмешиваться в жизнь обычных людей. Желают люди повоевать – пусть воюют. Желают люди предавать друг друга, убивать своих и чужих? Желают обрести власть, деньги, всемирное признание? Пожалуйста. Мы просто наблюдаем. И не позволяем никому вмешиваться в естественный ход событий. Мы между человеком и тем, кто его создал. Никто не появляется здесь случайно, в том числе и мы. Эта миссия по силам лишь нам».

Мы помолчали. Я пожал плечами и спросил:

«Зачем мне все это?»

«У тебя нет другого пути. Ты не сможешь ослушаться, пойти против самого себя. Конечно, тебе будет нелегко, но зато ты многое получишь. Подумай, какие возможности у тебя появятся! У тебя будет все, чего захочешь. Высокое положение в любом обществе. Карьера, если пожелаешь. Женщины, самые красивые и знаменитые. Перед тобой никто не сможет устоять. А ты… Ты будешь спокоен, как море в ясную погоду. Ничто не сможет потревожить твое сердце, никто не зажжет его пожаром. Не родилась еще та, кто сможет пленить Ясного».

«Но, – тихо возразил я, – разве меня можно назвать Ясным?»

«Пока нет, – серьезно ответил отец, – но мы изучили вопрос и нашли способ превратить тебя в нашего бойца. Предупреждаю сразу: ты – первый, на ком будут испытывать этот препарат. И еще: ты можешь лишь согласиться. Другого варианта нет».

Я не возражал, потому что понимал – у меня свой, особый путь. Со мной обязательно должно что-то произойти. Мне суждено стать другим.

Я согласился не раздумывая. Отец еще раз предупредил, что последствия такого превращения могут быть какими угодно, но я был готов к любому исходу.