Ремейк кошмара - Антон Леонтьев

А затем, встрепенувшись, ибо из коридора раздались громкие голоса и кто-то отчаянно закричал «Она исчезла, блин!», Юлия дернула занавеску, не рассчитывая на то, что та сдвинется с места, но занавеска без малейших проблем дошла до конца штанги, полностью закрывая ванну.

Внимая крикам в коридоре и соседних комнатах, Юлия вжалась в дно ванны и, закрыв глаза, повторяла, словно молитву, идиотский, только что придуманный стишок, чувствуя, что у нее от страха зуб на зуб не попадает: «Великий Белк, умом ты мелк, ты жесток и кровав, ты убиваешь для забав, ты ешь детей, ты ненавидишь всех людей. Ты не крут, ведь ты труп, ты очень мелк, Великий Белк, твой срок прошел, твой поезд ушел…»

— О, милая моя, ты выглядишь сногсшибательно! С днем рождения! — Юлия, открывая дверь пентхауса, увидела очередную группу гостей, заявившихся на ее тридцатилетие в предпоследний день ноября, как водится, с огромным букетом цветов и шикарным подарком.

Роман не отпускал жену ни на шаг (да и сама Юлия не хотела, чтобы муж надолго оставлял ее).

— Она ведь в самом деле выглядит сногсшибательно? — спросил Роман, явно гордясь своей женой и нежно целуя ее в щеку. И сам же ответил на этот вопрос: — Конечно же мое солнышко, как всегда, выглядит сногсшибательно…

Юлия, принимая подарки, подумала, что вряд ли выглядела сногсшибательно, когда Роман доставал ее со дна ванны в том страшном доме — скрюченную, застывшую в позе эмбриона, ждавшую помощь — и наконец-то дождавшуюся ее.

Те четыре с небольшим часа, которые потребовались, чтобы отыскать и забрать ее, показались Юлии вечностью.

Однако мужа она была готова ждать дольше любой вечности.

Она дождалась.

Он на руках вынес ее из ванной, и Юлия, мертвой хваткой вцепившись ему в шею, поняла, что счастлива, как никогда.

Все, что последовало за этим, уже не волновало ее. Роман и так рассказал ей все в подробностях. Доктора Черных обнаружили в его клинике — он, видимо, получив от своих сообщников весточку, отравился, приняв лошадиную дозу сильнейших медикаментов, которыми обычно накачивались его пациенты.

Пациенты, от которых родственники по тем или иным причинам желали избавиться — и которые по тем или иным причинам должны были остаться в живых.

Они и жили в клинике доктора Черных — превращенные им в «овощи». И Юлия знала — если бы не Роман, то ее ждала бы точно такая же участь.

Но это была только вершина айсберга. В тайной комнате, в которую имелся ход из кабинета доктора Черных, обнаружились пыточные инструменты, орудия убийств, одежда, а также заспиртованные части тел жертв Великого Белка. А также отчет об истинных причинах автокатастрофы, в которой погибла мама Юлии, а также планы особняка отца, что свидетельствовало о том, что его тоже убили.

Юлия не желала об этом больше ничего слышать, она даже не читала газет, которые показывал ей муж, публиковавших сенсационные разоблачения одно за другим. Она не выходила в Интернет и добровольно заперла смартфон в ящике стола.

Роману она сказала, что сыта по горло всей этой шумихой, и муж, который успешно ограждал их дом и ее саму от вездесущих журналистов, был с ней полностью солидарен.

Она знала, что опять врет. Она не хотела иметь мобильный, даже с новым номером, потому что…

Потому что доктор Черных, то есть black, он же Великий Белк, был мертв, и сомнений в этом не было ни малейших, но вот его подручные, в том числе лже-Роман, лжемедсестра, лжеврач и лже-Юлия Иванова бежали еще до прибытия на подмосковную дачу Романа.

Их до сих пор не нашли, хотя — Роман говорил с ответственными чинами в силовых структурах — искали.

Может, они были мертвы. Может, давно покинули Россию.

В-Б, В-Б, В-Б…

А может, ошивались где-то неподалеку, мечтая довести начатое их шефом до конца.

— Ну, ты и красавица! — услышала Юлия знакомый голос и подошла к входившему в дверь, опиравшемуся на трость пожилому мужчине, генералу Юрию Борисовичу, который все же сумел выкарабкаться после остановки сердца и последовавшей за этим клинической смерти, однако резко сдал.

Как и она сама, он победил Великого Белка.

Юлия расцеловалась с другом отца, приветствовала его жену, перекинулась с ними парой слов и, крайне довольная, что никто из гостей не завел речь о кошмарных событиях прошлых месяцев, спросила Романа:

— Это ведь ты запретил им говорить о… о Великом… Белке…

Муж, поцеловав Юлию, поправил затейливое изумрудное ожерелье, подаренное им ей утром и удивительно шедшее к ее черному платью, сказал:

— Ну, а что о нем говорить, солнышко? Все наконец-то осталось в прошлом! Все будущее принадлежит нам. Я ведь так тебя люблю…

Он снова ее поцеловал, а Юлия, заслышав новый звонок, отправилась в холл.

Муж был, естественно, прав, однако…

Однако это не меняло того, что она была убийцей. Пусть и не серийной. Пусть даже невольной…

Она не убивала родителей. Она не убивала несчастных девочек.

Однако она убила своего младшего брата Васютку. Это не была игра воображения. Или ложное воспоминание. Или деяния паразитарного «я».

Она сделала это осознанно и хладнокровно.

Юлия отказалась принимать лекарства и проходить курс лечения, и муж не настаивал. Она не хотела больше никаких докторов и никаких клиник.

Кошмары исчезли, ни разу не вернувшись, и это было отличным симптомом. Правда, она до сих пор не могла вспомнить многого, наверняка под влиянием сильных медикаментов, которыми ее пичкали в клинике доктора Черных, но Юлия не печалилась по этому поводу.

Ей не требовалось прошлое — Роман был прав: им принадлежало все будущее.

— …Юлия Васильевна! — услышала она скрипучий голос и, обернувшись, заметила пожилого нотариуса, хорошего знакомого отца.

— Могу ли я поговорить с вами наедине? — спросил он, и Юлия, наморщив лоб, не смогла вспомнить, что приглашала его.

Впрочем, не помнить было не так уж плохо.

Отыскав Романа, с кем-то болтавшего, Юлия увлекла его за собой. Нотариус, который ждал их в кабинете, заметил:

— Я хотел бы поговорить только с вами…

Роман собрался было уйти, но Юлия удержала его за руку.

— Это мой муж. И если уж вы хотите что-то сказать мне, то говорите это в его присутствии. У меня от него нет тайн.

Впрочем, то, зачем заявился нотариус, по-стариковски делавший из того, что и так было понятно, тайну, было Юлии отлично известно.

Нотариус откашлялся и передал ей запечатанный сургучом пакет.

— Первая часть завещания ваших родителей была оглашена мной после неожиданной смерти их обоих… Вот и вторая часть… Прошу вас вскрыть!