Восьмой смертный грех - Антон Леонтьев

Я пожелал скупить все, что имелось в лавке, старый сицилиец и его внук, которые торговали в магазине, сначала не могли поверить, что я говорю правду. Мне же хотелось бросить к ногам Джей охапки цветов. Может, это по-детски, но зато как красиво!

Я видел ее через окно магазинчика. Пока я расплачивался с хозяином, любовался Джей, которая в лучах солнца была просто божественна. Внезапно все изменилось. Около столика, за которым сидела моя возлюбленная, возникло несколько суровых полицейских. Что им надо?

Джей попыталась бежать, но полицейские схватили ее. Лилии посыпались из моих рук на пол, я не слышал вопроса, который задал мне сицилиец. Я видел, как полицейские, наверняка узнавшие в Джей преступницу, главаря банды антиглобалистов, грубо схватили мою девочку.

Я выбежал из магазина. Я не могу потерять ее! Джей запихивали в полицейский фургон. Я набросился на полицейского, что-то крича. Тот отпихнул меня, заехав локтем в лицо. Их было много, а я один…

– Кирилл! – крикнула она за секунду до того, как решетчатые двери фургона отделили ее от меня. – Не делай глупостей! Ты нужен мне на свободе! И знай – я тебя…

Полицейские, обругав старым козлом и импотентом, толкнули меня в грудь, я приземлился на мостовую. Я так и не услышал, что же хотела сказать мне Джей. Я тебя…

Жду? Люблю?

– Не путайся под ногами, идиот. А не то тоже попадешь в каталажку, – сказал кто-то из полицейских. – В твоем возрасте пора думать о вечном!

Фургон, выпустив мне в лицо облако вонючего газа, рванул с места, увозя Джей. Я заплакал, не стесняясь прохожих и зевак. Моя хрупкая мечта о счастье рухнула. Джей – всего пять минут назад она была со мной и вот оказалась за решеткой. И самое ужасное, я не мог помочь ей!

Взяв себя в руки и с кряхтением поднявшись с мостовой, я решил не терять ни секунды. Выяснил у владельца цветочной лавки, где находится местная тюрьма. Затем из номера отеля потребовал соединить меня с виллой Хаммерштейнов. Это заняло около получаса, потому что секретарь на другом конце провода вежливо, но настойчиво выспрашивал меня о причине звонка. Этот чопорный голос довел меня до белого каления, и я сказал:

– Сопляк, или ты сейчас же соединишь меня с мистером Эдуардом Хаммерштейном, или я сделаю все, чтобы стереть тебя в порошок. Я – сам Кирилл Терц, я получил своего первого «Оскара», когда тебя еще не было и в проекте, а своего последнего, когда ты копошился в песочнице. Или ты хочешь, чтобы я позвонил в Белый дом своему другу президенту Джеральду Эллиоту и он лично звякнул тебе? Я желаю говорить с Эдуардом Хаммерштейном немедленно!

Мой гнев возымел действие – меня соединили с Эдуардом. Тот, узнав, что Джей арестована, сказал:

– Спасибо, мистер Терц. Я немедленно займусь этим. Буду держать вас в курсе происходящего.

Но даже такой человек, как Хаммерштейн, не смог добиться освобождения Джей. Судья отказался выпускать ее под залог, она считалась кем-то наподобие террористки-смертницы. Мне даже не удалось повидаться с ней. Эдуард был вне себя: ни один из адвокатов, которых он нанял, не смог вытащить Джей из тюрьмы. Видимо, она так досадила кому-то в Италии, что ее непременно хотели видеть на скамье подсудимых. Зато мне удалось узнать, что один из ее друзей, великан с внешностью неандертальца, якобы ее возлюбленный, вышел на свободу. Он и оказался тем самым предателем, который подложил передатчик в фургон, что позволило полиции выйти на след замаскированной базы Джей и ее команды. Я был готов растерзать этого человека, но он исчез в неизвестном направлении.

Наконец, я понял, как нужно действовать. Набрал номер мобильного телефона Адама Сен-Реми, агента Интерпола, который занимался расследованием похищения Терезы Ровиго. По счастливой случайности он находился в Риме. Сказав ему, что мне есть о чем ему поведать, я отправился в столицу.

Мы встретились в фойе одного из отелей. Адам был готов выслушать меня. Я без обиняков заявил, что располагаю сведениями, которые могут помочь ему в расследовании похищений. Взамен мне требовалось совсем немного – вытащить Джей из тюрьмы.

Сен-Реми холодно произнес:

– Мистер Терц, я ценю ваш порыв, но если у вас есть что рассказать, то выкладывайте сейчас же. Я не позволю себя шантажировать. Вы утаиваете очень важные сведения. Вам понятно? Это уголовное преступление!

– Так арестуйте меня, – уперся я. – Как, впрочем, и Эдуарда Хаммерштейна. Сведения от нас вы получите в обмен на свободу Джозефины. Например, вот эти банковские переводы…

Я показал Адаму копию одного из листов, которые мы умыкнули из сейфа на яхте. Сен-Реми взвился:

– Мистер Терц, немедленно выкладывайте мне все, что знаете! Откуда у вас этот документ? Вы что, достали его незаконным способом? Тогда мы не можем использовать его как доказательство!

– Как хотите, – сказал я и отпил из бокала немного вина. – Отлично, тогда нам не о чем говорить. В этом деле нельзя полагаться на законные способы. И попробуйте только предпринять какие-то действия против меня, дикого скандала вам не избежать! А ведь документы – это только вершина айсберга. Мне есть что рассказать вам, Адам. За это требуется всего лишь вытащить из тюрьмы Джей.

Сен-Реми буквально взвыл, что привлекло внимание людей, сидевших рядом в креслах:

– Мистер Терц, вы выкручиваете мне руки! Я же не всемогущий господь, я не могу просто так вытаскивать из тюрьмы людей, которым предъявлены серьезные обвинения!

– Какие обвинения? В тортометании? Вы что, Адам, издеваетесь? Лучше бы компетентные органы ловили настоящих преступников. Иногда с людей надо сбить куском торта или струей краски спесь и лжевеличие.

Адам обещал подумать, и я понял, что он клюнул. Я сообщил о своем успехе Эдуарду, и тот сказал, что он на моей стороне. Наконец, вечером того же дня раздался звонок, Сен-Реми произнес:

– Мистер Терц, если вы с господином Хаммерштейном-младшим соизволите завтра утром посетить меня, то мы можем детально обсудить нашу сделку.

Эдуард вылетел с Сицилии в Рим. Утром, как и договаривались, мы были в номере отеля, где остановился Адам. Агент Интерпола встретил нас в безукоризненном темном костюме. Адам провел нас в гостиную, где представил двух симпатичных молодых дам.

– Госпожа Елена Монастырская, – указал он на высокую девушку с непослушными каштановыми волосами. – Госпожа Николетта Кордеро, – это была ее смуглая и темноволосая спутница. – Они, как и вы, волей судьбы оказались замешаны в махинации концерна «Хаммерштейн».

– Мы пришли сюда, чтобы обсудить с вами сделку, – заявил я. – Итак, что вам требуется, Адам? Вы видите, что и мистер Эдуард Хаммерштейн, и я готовы выложить вам всю информацию, которой обладаем. Более того, мы можем подкинуть вам несколько идей о том, где можно взять новые сведения…

От моих глаз не ускользнуло, что Хаммерштейн-младший приветствовал русскую красавицу Елену с улыбкой, как старую знакомую. Надо же, когда это он успел с ней познакомиться?