Два наших взгляда. Книга 2 - Анна Летняя

— Согласен, но Малерта сложный человек. Ей просто приказать не выйдет, — откинувшись на спинку стула, Лерье поднял глаза к потолку. — Знаешь, я вижу только один выход из непростой ситуации, и он сулит тебе недовольство герцогини Ранев. Готов ли ты к этому? Не пожалеешь ли?

— С чего бы мне жалеть? Что такого ты знаешь, чего не знаю я? — насторожился я, все больше хмурясь.

— Это не моя тайна, и рассказывать тебе столь серьезный секрет отца я не стану. Обратись к нему, пока я организую приезд Малерты Ранев. Только после него ты сможешь осознать всю важность этой женщины в судьбе нашей семье.

— Ты меня пугаешь. Но я согласен.

В тот раз я не мог представить, каким шоком для меня окажется правда о моем появлении на этот свет. Подумать только, в буквальном смысле Малерта Ранев была моей матерью, как в магическом смысле, так и в физическом.

Отец откровенно рассказывал, как сильно любил и завидовал счастью лучшего друга. Как ненавидел себя за эти отвратительные чувства. Не правильно это. Не хорошо расспрашивать обо всем, в надежде услышать, что не ладно в их семействе. Подумать только, любить обоих по-своему, и носить в душе боль, что не сможешь никогда вбить клин между ними. Не ради себя и не ради своих сыновей, а для спокойствия драконьей сущности. Сердце болело еще сильнее, когда погиб лучший друг. Из-за чувства вины он отпустил любимую, не желая навязываться и видеть ненависть в глазах герцогини, которая обожгла его лишь раз на погребальной церемонии. Что он в тот момент испытал, я представить не мог.

— Как ты все это пережил? Как не потерял контроль над драконом? Разве потеря истинной не ведет к подобному? Не сводит нас с ума бесповоротно и навсегда? — спросил я, не представляя, какой волей обладает это мужчина.

— Ты ошибаешься, если думаешь, что моя ситуация с самого начала была обычной. Я хоть и ощутил в Лерте истинную, но не имел возможности прикасаться к ней или получать ее любовь в ответ. Она образцовая. Во всех амплуа, и мужу никогда не изменяла, даже в мыслях. Все остальные мужчины были для нее только друзьями, и никакие намеки она не замечала, — отец улыбнулся, показав куда больше, чем думал.

Нежность, любовь, тепло. Он не забыл их время, хоть и прошло очень много лет в разлуке. Настоящая забота о чувствах друзей, которым он точно причинил бы сильную боль своей правдой.

Я откровенно завидовал отцу, хоть и жалел его.

— Я в буквальном смысле сходил с ума от боли, в одночасье потеряв и Фальрана, и Малерту. Ненавидел себя за свою родословную, ценящуюся выше, чем жизнь моего лучшего друга, всегда помогавшего мне в любой ситуации, прикрывавшего меня перед отцом и всем советом.

— Я помню его как умного, доброго и рассудительного мужчину. Он помогал мне, поучал и разъяснял последствия моих поступков. И если подумать, то разве он не должен меня ненавидеть? Я же ребенок его женщины от другого мужчины? Как быть с этой правдой? Неужели он ее воспринимал как-то иначе?

— Иначе… Да, скорее всего, так и было. У Фальрана была своя особая точка зрения. Он видел в тебе и Лерье своих племянников. Он вас любил, как родных. Обещал всегда быть на вашей стороне, даже если вы оба переймете мою глупую привычку ввязываться в авантюру. А в то время я был очень ветреным.

— Любил друга, любил его жену. Ты же любил и их детей? Я не ошибаюсь?

— Конечно, любил. Закидывал подарками, слушал об их победах и поражениях. Если бы я хоть раз ощутил ответную любовь Малерты, то не посмотрел бы на все, что имел. Наверное, не посмотрел. Сейчас и не знаю, как бы поступил, оглядываясь назад. Но это отрешение и четкая граница дружеских отношений, они помогли мне и дракону не обезуметь от чувств к Лерте. Это спасло меня от сумасшествия. Ничего не связывало меня с истинной, но были ее дети, и вы с Лерье, что и стало моим якорем. Затем начались проблемы твоего брата с контролем. Я не посмел просить Малерту и далее поддерживать вас магией, совести не хватило, а если бы в тот раз я настоял… впрочем, разве это сейчас важно? Время давно ушло. Зачем теперь предаваться раздумьям.

— Согласен. Но для меня странно думать о том, что у меня есть мать. Пусть и условная, но эта женщина помогла мне родиться. В каком-то смысле она любила меня, в другом случае я бы не жил сейчас. Ведь магия драконов вредная, она не смогла бы принять магию безразличной к мне женщины.

— Да, Малерта любила вас, хоть и не могла показать свои чувства открыто. Ведь двор не дремлет. Некоторую теплоту к вам сплетники могли принять за уважение, но вы привязались бы к ней очень быстро. Сам должен понимать, дракон принял бы ее, как вашего единственного донора. Ты никогда не думал, почему при всей дружбе с Фальраном, мы никогда не общались с Малертой?

— Как-то не задумывался над этим, — неопределенно пожав плечами, я и сам удивился.

Для меня это было неожиданным открытием. Я знал про семью друга отца, он много раз рассказывал о детях, кажется, даже знакомил с ними, но все так и обошлось смазанной встречей на каком-то небольшом мероприятии. А вот саму леди Ранев я не видел в прошлом достаточно близко, чтобы распробовать ее магию.

— Я ее даже плохо помню. Какую она носила тогда прическу, как держалась в обществе. Смутный образ в воспоминаниях, и все.

— Вот именно. Лерта желала вам с Лерье свободы. Планировала поставлять магию в предметах, но вмешалась судьба.

После разговора я заперся в своем кабинете и долго думал в одиночестве.

Как мне теперь быть? Как общаться с Ириденом — братом по материнской линии. Как смотреть в глаза Эльзе, которой принес столько боли? Ну и друг… может быть, не брат по крови, но по духу точно. Я подвел их всех своими требованиями и амбициями. Едва не погубил счастье тех, кто мне близок.

Как же это неправильно и противно, осознавать, насколько несправедлив этот мир, подаривший отцу любимую женщину, связанную с близким другом и соратником. Принц и король, по мнению многих, всесилен и не ограничен никакими правилами, как приличия, так и морали… Дедушка и бабушка выбрали путешествия, передав страну сыну, да и не стали бы они вмешиваться в дела взрослого и самостоятельного сына, а теперь и внуков. Этакая вседозволенность не нравилась мне, и я не любил общаться с ними. Ведь отошедшие от дел драконы не осознавали до конца, насколько это тяжелый труд — править, неся ответственность за каждое слово.

Пережив оставшиеся пару дней, пролетевших неожиданно быстро, я принялся встречать гостей, выслушивая их лесть, похвалу, и конечно, просьбы. Сегодня они меня все раздражали. Жужали надоедливыми мухами, отнимая шанс поговорить с той, кто на самом деле мог стать мне мамой. Моим глотком пьянящей свободы.

Я нес заученный бред на награждении, раздавал ордена, восхвалял, приукрашивал подвиги достойных и слегка угрожал остальным. Я мечтал оказаться наедине с герцогиней Ранев, и поговорить откровенно. Будет ли она готова общаться со мной сейчас, спустя годы после того, как я вел себя словно засранец? Хотя… Лерье же она приняла. Не отказала стать донором магии, не отталкивает его.