Бермудский треугольник черной вдовы - Дарья Донцова

В начале декабря шеф пригласил меня опять к себе в гости, сказал:

– Мама хочет тебя поблагодарить за помощь Голиковой.

Я вспомнила про ложко-вилку, омлет Ньютона, упавший на тарелку шиньон и содрогнулась.

– Котлеты, – улыбнулся босс, – на сей раз будет самое простое блюдо.

– Надо купить платье, – пробормотала я, – никак руки не дойдут в магазин после встречи с похотливым Валерием Филипповичем сходить, и проследить за стилистом, чтобы он мне на голове ничего этакого не соорудил.

– Не надо на руках в магазин ходить, – улыбнулся босс, – это неудобно, быстро устанешь. Мама не имеет ничего против брюк. А насчет слежки за стилистом – это дело не простое, но подчас очень нужное. Помнишь, как за Степаном Щипачевым, наемным киллером, следили агенты ФСБ, сидели в соседнем доме напротив квартиры Лазаревой и вели съемку? Их работу осложняло расположение комнат: окна их выходили во двор-колодец, поэтому агенты видели только тех, кто входит-выходит из подъезда, и наблюдали, что делается на кухне. Спальни, гостиная, столовая остались вне зоны досягаемости.

– Да, – кивнула я, – и что?

Иван включил ноутбук.

– Это запись видеонаблюдения того дня, когда, по словам соседки Лидии Ефимовны, Вера не поздоровалась с ней на лестничной клетке.

Я уставилась на экран, а босс начал комментировать изображение:

– Десять сорок. Лазарева и Степан Щипачев выходят на улицу, садятся в машину и уезжают. За ними следует такси, в нем агенты. Но слежка идет постоянно. Сотрудники из оперативной квартиры продолжают запись. Через семь минут двадцать секунд из расположенного напротив дома Веры жилого здания выходит… Лазарева. Ее легко можно опознать по ярко-рыжим волосам. Женщина постоянно находится спиной к камере, вот она достает из сумки ключ от домофона, вот входит в квартиру. Спустя четыре минуты пятнадцать секунд мы видим ее на кухне. Оптика дает крупный план. Молодцы фээсбэшники, не экономят на дорогой аппаратуре. Отлично все видно. Вера открывает холодильник, достает бутылочку, вынимает из сумки флакон, выливает его содержимое в тару, добытую из холодильника, встряхивает, убирает на место, поворачивается и… сшибает чайник, который стоит рядом. Лазарева поднимает его и ставит на место, но ручкой в другую сторону, потом покидает кухню. Еще через три минуты пятьдесят семь секунд она выходит из подъезда. Наконец лицо женщины оказывается в зоне видимости камеры. Стоп-кадр. Увеличение. Чье лицо у нас в океане рыжих кудряшек? Да, она похожа на Веру, но это не Лазарева, а Людмила Волкова.

Иван закрыл ноутбук.

– По данным агентов, которые вели слежку за машиной Щипачева, пара прямиком направилась в клинику, где три часа бродила по кабинетам. Потом муж с женой обедали в кафе. Они не расставались ни на минуту.

– А вернувшись домой, Вера увидела чайник, поставленный по-другому, вмятину на его боку, которой он обзавелся в результате падения на пол, и встревожилась, – воскликнула я, – вот она, улика! У нас есть доказательство того, что Волкова…

– У нас ничего нет, – остановил меня Иван, – мы не имеем права использовать эти сведения. Я получил их кривым путем, использовал кое-какие хитрые каналы, а тебе показал, чтобы ты знала: ты права в отношении Людмилы Волковой.

– Бермудский треугольник черной вдовы все-таки открыл все свои тайны, – произнесла я, – но нам от этого не легче, прямых улик все равно нет.

* * *

В девять вечера, съев невероятно вкусные котлеты, я взяла из рук Рины тарелку с тортом и восхитилась:

– Вы еще и торт испекли!

– Нет-нет, – возразила Ирина Леонидовна, – десерт я заказала в своей любимой кондитерской, попробуйте, Танечка.

– С удовольствием, – сказала я, отломила кусочек бисквита с горой взбитых сливок и через пять секунд зашлась в восторге: – Никогда не ела ничего вкуснее. Потрясающе. Волшебно.

– Мама знает нужные места, – засмеялся Иван, – пей капучино, пока не остыл.

Я тут же уловила аромат корицы и чихнула, не успев прикрыть рот ни салфеткой, ни рукой. Недоеденный кусочек торта выпал изо рта и шлепнулся на тарелку. Я смутилась, но, на мое счастье, ни босс, ни его мама не заметили конфуза. Ирина Леонидовна в этот момент была занята нарезкой торта, а Иван наклонился, чтобы поднять упавшую салфетку. Радуясь, что они отвлеклись, я продолжила уплетать десерт, рассыпаясь в восторгах. Мы мирно беседовали минут десять, пока у меня на тарелке не остался последний кусочек торта, его украшало нечто странное. Я прищурилась.

– Какой интересный орешек.

– Где? – полюбопытствовала Рина.

Я показала на содержимое своей тарелки:

– Похож на арахис, но не он.

Ирина Леонидовна уставилась на орех.

– Необычный. Впервые такой вижу.

Я тронула орех ложкой, он повернулся…

– Зуб! – ахнула Рина. – Боже! Какая-то собака уже ела этот торт! Господи!

– Нет, мама, слопанный псом бисквит никак не может иметь столь красивый вид, – справедливо заметил босс, – и зуб человеческий.

– Господи! – повторила его мать. – Откуда он взялся?

Шеф поднял бровь:

– Возможны варианты. Кондитер потерял вставную челюсть, она упала в тесто и развалилась на составляющие. Кто-то из упаковщиков решил полакомиться готовой продукцией, вонзил клыки в торт, но отведать его не успел, появился контролер. Гурман быстро отпрыгнул в сторону, а его вставной зуб остался в креме. Или у продавца в момент, когда он доставал десерт из витрины, коронка слетела. Или…

Босс расхохотался.

– Перестань, – топнула ногой Рина, – безобразие. И почему ты решил, что зуб не настоящий?

– Мама, из него торчит штифт, – пояснил Иван Никифорович.

– С ума сойти, – выдохнула Рина. – Который час?

– Десять, – ответила я и ойкнула.

– Я побежала! – засуетилась Ирина Леонидовна.

– Куда? – спросил босс.

– В кондитерскую, – пояснила мать, – она работает до одиннадцати.

Иван крякнул.

Рина схватила мою тарелку.

– Покажу им этот ужас! Послушаю, что они скажут.

Иван поднялся.

– Одна ты так поздно никуда не пойдешь. Мы с Таней тебя проводим. Ты не против пройтись?

Последний вопрос относился ко мне.

Я кивнула.

– Кондитерская находится напротив дома, – уточнил Иван Никифорович.

– Ступайте в прихожую, – распорядилась Рина, – а я положу этот трофей в коробку.

Мы с шефом пошли по бесконечным коридорам. Я осторожно ощупывала языком пустое место в верхней челюсти. Отлично знаю, что произошло. У меня слегка покачивался вставной зуб, следовало пойти к врачу, да я никак не находила времени. И, если уж совсем честно, храбрая начальница особой бригады панически боится стоматологов. Да и коронка не очень меня беспокоила, она просто иногда чуть-чуть шевелилась. Но сейчас я, вдохнув аромат корицы, со вкусом чихнула. Изо рта вылетел недоеденный кусочек торта, а вместе с ним и конструкция со штифтом. Я не сразу поняла, что произошло, озарение наступило пару минут назад, когда язык наткнулся на пустое место в верхней челюсти. Хорошо хоть это не передний, а расположенный сбоку клык. Теперь главное не улыбаться во весь рот. Ни за какие блага в мире не признаюсь, что зуб мой. Даже не дрогну, когда Рина при мне будет ругать кондитеров. Иначе что она обо мне подумает? В прошлый визит я потеряла шиньон, теперь зуб, а в следующий раз что у меня отвалится? Рука? Нога? Голова?