Секта - Иван Булавин

Но сохранился ещё человек, способный держать оружие. Пуля ударила идущего впереди прямо в маску противогаза Этот готов, а остальных я заставил залечь. Но и мои подвиги на этом закончились, поскольку позиция была обнаружена, и жить мне оставалось столько, сколько потребуется для перезарядки гранатомёта.

Потребовалось на это немного. По-хорошему следовало сменить позицию, но позиций тут было не так много, место, с которого можно стрелять, только одно, а забиваться в угол я не хотел. Выстрелить я успел только один раз, попав в ногу бойца, который прятался за дверью машины. Попал удачно, противника из строя вывел, а сразу после этого пришлось откатываться в сторону. Успел, хотя позицию накрыло взрывами почти в тот же момент. Первый разрыв был чуть позади, пристреляться сразу сложно даже для профессионала, это меня и спасло. Вторая граната ударила прямо туда, где я лежал секунду назад, третья пришлась чуть левее. Взрывом отбило слух, от пыли я потерял способность видеть, а в правую ногу вонзилось что-то острое, в голову прилетело камнем, ещё один осколок чиркнул по спине.

Первое время я лежал без движения, с трудом соображая, жив я или мёртв. Внизу гремели очереди, более того, кажется, они снова пошли в атаку. А помочь нашим я уже не мог, просто не видел цели. Попытался встать, но ногу пронзила острая боль. В икроножной мышце засел осколок. Плевать. Не смертельно. Я всё же заставил себя подняться на ноги и поковылял к месту боя.

Когда пыль немного рассеялась, я смог увидеть, что наши позиции почти захвачены врагом. Один из них уже засел у нашей машины, разбитой прямы попаданием гранаты и стреляет куда-то вглубь каменного нагромождения. Значит, погибли не все, кто-то успел отступить.

А от другой машины в сторону места схватки направился ещё один персонаж. Он не носил чёрного камуфляжа, а вместо этого был одет в цивильный серый костюм с галстуком. Ничего более нелепого в этой обстановке я представить не мог.

Я вскинул винтовку, справедливо полагая, что это их самый главный начальник, гибель которого может многое изменить в соотношении сил, да только мужик в костюме оказался опытным бойцом, он быстро перебежал из-под прикрытия машины под прикрытие камней, не дав мне сделать ни одного выстрела. Зато получилось снять гранатомётчика, неосторожно показавшегося с краю. Пуля попала прямо в грудь. Бронежилет? Нет, не слышали, тем более, что самый хороший бронежилет от такой пули не спасёт. Тут даже без пробития гарантированы переломы, болевой шок и стопроцентное выбытие из строя.

Но отвлёкшись на гранатомётчика, я упустил из виду цивильного, который успел покопаться в нашей машине и теперь бежал обратно, унося в руках небольшой ящик. Всё. Они победили. Всё, ради чего стоило сражаться, теперь потеряно. Выстрелить я успел, но, то ли контузия сделала своё дело, то ли ветер помешал, то ли прицел сбился во время падения, но пуля, которой надлежало попасть точно в спину, попала в левое плечо. Скорее всего, ранение было касательным. Он упал, но тут же вскочил и, удерживая ящик одной рукой, побежал дальше. А следом бой начал затихать. Выстрелов с нашей стороны почти не было, только с одного края кто-то огрызался редкими очередями, которые никому не могли навредить. Противник, выполнив свою миссию, отступил. Напоследок два солдата, покидая позиции, метнули ручные гранаты, два разрыва вспухли среди камней дымными облаками.

А потом досталось и мне, я торчал на открытой местности, до поры скрываемый дымом и пылью, а теперь в мою сторону, не столько для практической пользы, сколько для того, чтобы напугать, кто-то выдал длинную очередь.

И снова удача мне не изменила. Попаданий было три, но все были не смертельными. Пробило навылет дельту на левой руке, вторая пуля точно так же пробила трапецию справа, а ещё одна чиркнула по рёбрам. Я повалился набок, соображая, насколько страшны ранения. Решив, что в ближайшее время смерть мне не грозит, я встал и, опираясь на винтовку, как на костыль, поковылял к своим. Если они ещё есть, эти свои.

Они были. Несмотря на стопроцентный разгром и потерю цели путешествия, жертвы оказались не такими большими. Погиб Тони, разорванный гранатой. Также в безвозвратные потери можно было записать Витю. У него не было пулевых ранений, зато имелся непонятно как полученный открытый перелом правой голени. Свен, сам залитый кровью по макушку, пытался оказывать ему помощь. Точно, он же врач. У него получилось остановить кровь, вправить обломок кости и даже примотать шину. Лекарства у нас есть. Можно было надеяться, что хоть ампутации избежит. Сам Витя был без сознания, только вздрагивал от очередного прикосновения. Рязанцев сидел в углу, не подавая признаков жизни. Правый рукав его куртки пропитался кровью, но других повреждений не видно. Вот, закашлялся, значит, живой. Единственный, кто выглядел нормально, это пёс. Тот сидел с окровавленной мордой и облизывался. Вот тебе и пушистый домашний питомец.

— Макс, — прохрипел Павел Сергеевич, сидевший сбоку. — Ты живой?

— Не уверен, — я отставил винтовку и прислонился спиной к камню.

— Ты весь в крови, — Маша возникла рядом, у неё не было ранений, если не считать разодранной щеки и красных от газа глаз. — Садись, я тебя осмотрю.

Осмотр дал неутешительные сведения. Я ещё легко отделался, осколок из ноги Свен вытащил пинцетом, рану получилось перебинтовать, а кровотечение остановилось, хотя кровь уже успели насквозь пропитать штанину. Из остальных ранений только дыра в трапециевидной мышце была опасна. Пуля прошла навылет, но задела какой-то крупный сосуд, отчего вытекло не меньше полулитра крови. Тоже не смертельно, но боец из меня теперь плохой.

Павел Сергеевич имел несколько осколочных ранений, но большая их часть, как и у меня, прошла вскользь. Только один осколок в районе поясницы его беспокоил, вызывая сильнейшую боль и обильную кровопотерю. Вытащить его получилось, но легче от этого не стало. У Рязанцева пуля пробила плечо, хорошо так пробила, полностью обездвижив правую руку. С учётом возраста, этого ранения вполне хватит для летального исхода.

Свен, хоть и был на ногах, пострадал не меньше, у него не было левого глаза, а щеку сверху вниз пересекал глубокий шрам. Только убедившись, что его помощь Виктору больше не нужна, он смог заняться собой. Достал зеркало, полил лицо дезинфицирующим раствором и начал зашивать сам себя.

Павел Сергеевич, тоже изодранный осколками, оставался на ногах. Он выглядел лучше других, хотя постоянно кашлял, а из глаз текли слёзы.

— Что делать будем? — спросил я, прижимая ватную подушку к ране у шеи.

— Ничего, — сказал убитым голосом Рязанцев, вид у него был такой, что хоть в гроб клади. — Они забрали их, теперь ничто не имеет смысла, остановим мы патриарха или нет, скоро появится новый патриарх, и нам его уже не достать.

— Не ссы, Юрьич, — Павел Сергеевич был зол, и это придавало ему сил. — Не всё потеряно.

— Не всё? — профессор встрепенулся, но тут же застонал от боли.

— Я, в отличие от тебя, успел рассмотреть, куда они направились. Они пошли нашим путём, по следам патриарха. Им нужны все артефакты, понимаешь, все. Им даже не хватило ума отправить одну машину с первой партией, они поехали все.