Стратегия непрямых действий - Генри Лиддел Гарт

После этого канцлер Германии в течение полутора суток находился в бессознательном состоянии вследствие приема слишком большой дозы снотворного. Вечером 3 ноября, когда он вернулся в свой кабинет, было получено сообщение о капитуляции не только Турции, но и Австрии. Тыл Германии остался без прикрытия. На следующий день в Германии произошла революция, которая быстро охватила всю страну в связи с тем, что мирные переговоры были отложены, так как кайзер не хотел отказаться от престола. Оставался единственный выход из положения, а именно — договориться с лидерами революции. 9 ноября принц Макс Баденский передал власть в руки социалиста Эберта. Немецкие полномочные представители в 5 ч утра 11 ноября 1918 г. подписали условия мира; в 11 ч утра война была окончена.

Исход войны в конечном счете был решен еще 29 сентября, когда немецкое командование пришло к выводу, что война проиграна. Людендорф и его помощники в то время были настолько подавлены, что их пессимистический настрой быстро охватил весь народ. Германии уже ничто не могло помочь. Командование могло вернуть свое самообладание, военная обстановка могла улучшиться, но моральное состояние армии и народа, как и всегда в войне, решило судьбу Германии.

Среди причин, приведших Германию к капитуляции, решающее влияние оказала, по-видимому, блокада. Если бы не блокада, немецкие войска смогли бы в течение длительного времени оказывать упорное сопротивление на своих государственных границах, при непременном условии, конечно, чтобы не было революции. Если бы немецкий народ, единодушно поднявшись на защиту собственной территории, оказался в состоянии остановить наступление союзных армий, то неизбежный конец был бы только отсрочен вследствие блокады, осуществляемой морскими силами Англии.

Однако военные действия были наиболее решающим фактором, ускорившим капитуляцию Германии и предотвратившим продолжение войны. Такой вывод не означает, что в момент заключения перемирия военная мощь Германии была сломлена, а ее армии полностью разгромлены или что само заключение перемирия явилось ошибочной уступкой Германии со стороны союзников. Тщательный анализ последних ста дней войны подтверждает ту старую истину, что действительная цель войны заключается в подавлении воли противника к сопротивлению, а не в разгроме войск, что победа или поражение зависят главным образом от морального состояния противника и лишь косвенно от непосредственных ударов по нему. Именно внезапность действий союзников и сознание своей неспособности отразить их стратегические удары оказали на Людендорфа более сильное влияние, чем потеря своих войск, вооружения и территории.

Кампании Гитлера как до начала войны в 1939 г., так и в ходе ее являются наиболее яркой демонстрацией использования метода, изложенного в предыдущих частях этой книги. В первый период Гитлер применил стратегию непрямых действий в новых масштабах, используя материальный и психологический факторы как на поле боя, так и в государственной политике. Позднее он предоставил своим противникам широкие возможности для применения непрямых действий против него же самого.

На войне важно не допускать недооценки своих противников. Не менее важно понимать методы противника и разгадывать его замыслы. Такое понимание является необходимой предпосылкой для своевременного предвидения и предупреждения действий врага. Миролюбивые государства много пострадали из-за того, что они упустили момент, не проявляя особого беспокойства о том, какой следующий шаг предпримет Гитлер. Любая страна много выиграла бы, имея в составе консультативных органов при правительстве отделы по изучению противника, охватывающему все стороны войны и ее проблемы, с тем чтобы своевременно разгадать очередной ход противника.

Будущий историк более всего удивится тому, что демократические правительства не предвидели курс, которому будет следовать Гитлер. Ведь никогда раньше человек с таким огромным честолюбием [245–246] не излагал заранее так открыто общий характер собственных действий и конкретные методы достижения своей цели. Книга Гитлера «Mein Kampf» («Моя борьба») вместе с его речами и отдельными высказываниями давала достаточное количество фактов для понимания направления и последовательности его действий. Это поразительное саморазоблачение замыслов Гитлера является лучшим свидетельством не только того, что все достигнутое им не было случайностью или следствием простой уступчивости; оно не менее ярко свидетельствует о глупости людей. Даже Наполеон не относился с таким пренебрежением к своим противникам и к риску раскрытия своих намерений, как Гитлер. Явная беззаботность в этом отношении Гитлера показывает понимание того, что люди зачастую не замечают вещей, которые находятся у них под носом. Гитлер воспользовался тем, что очевидное часто может стать лучшим средством маскировки, что иногда самые прямые действия могут оказаться наиболее неожиданными. Проявлять искусство сохранения тайны — это быть настолько открытым в отношении большинства фактов, чтобы насчет существования некоторых действительно важных обстоятельств не зародилось даже подозрений.

Гитлер заявлял: «Все наши действительные войны мы будем вести до начала военных действий» В своей книге «Говори! Гитлер» Раушнинг приводит слова фюрера: «Как добиться морального поражения противника еще до того, как начнется война, — вот вопрос, который меня интересует. Тот, кто побывал на фронте, будет стремиться воздерживаться от всякого кровопролития, если этого можно избежать».

Сосредоточившись на этой проблеме, Гитлер тем самым отошел от ортодоксального направления мышления немецких военных теоретиков, которые на протяжении столетия главным считали сражение и вели за собой по тому же узкому пути военной теории большинство других стран. Признав авторитет прусского философа войны Клаузевица незыблемым, в этих странах, не раздумывая, проглотили его трудно перевариваемые афоризмы, такие как: «кровавое разрешение кризиса, стремление к уничтожению неприятельских вооруженных сил — первородный сын войны… лишь крупные бои общего характера дают крупные результаты… кровь всегда является их оплатой… мы и слышать не хотим о тех полководцах, которые будто бы побеждали без пролития человеческой крови». Клаузевиц отверг представление о том, что имеется искусный метод обезоружить и преодолеть сопротивление противника без большого кровопролития и это является настоящим проявлением военного искусства. Клаузевиц отбросил эту идею как порожденную воображением «филантропов». Он не учитывал того факта, что она могла быть продиктована просвещенным эгоизмом, желанием найти выгодный для нации выход, являющийся альтернативой бескомпромиссного решения. В результате учение Клаузевица, слепо воспринятое его учениками, побудило генералов искать боя (сражения) при первой представившейся возможности, вместо того чтобы предварительно создать для него благоприятную обстановку. Поэтому военное искусство в 1914–1918 гг. было сведено к процессу взаимного истребления людей.

Какими бы ограниченными ни были взгляды Гитлера, он, во нсяком случае, переступил эти общепринятые границы. Раушнинг так передает его слова: «Народ убивает только тогда, когда он не может достигнуть своей цели другим путем. Есть более широкая стратегия, вооруженная психологическим оружием. Зачем мне деморализовать противника военными средствами, если я смогу это сделать лучше и дешевле другим путем?.. Наша стратегия состоит в том, чтобы разгромить противника изнутри, завоевать противника, используя его самого».