Жребий викинга - Богдан Сушинский

Охрана им не мешала и даже не обращала на них внимания. Двое дружинников стояли по обе стороны принца и княжны, еще трое поспешно осматривали небольшую рощицу и кустарник у подножия возвышенности. И все же Елизавета постоянно ощущала их присутствие, и время от времени это ощущение вызывало у нее чувство неловкости.

— Послезавтра наши галеры выходят из залива, — задумчиво молвил Гаральд, все еще не отрывая взгляда от золотых куполов, окаймлявших княжеский дворец.

— Знаю, — бесстрастно ответила юная княжна.

— Сначала мы долго будем идти вниз по Днепру, а затем придется преодолевать море.

— Об этом конунг Гуннар тоже говорил.

— Он беседовал с тобой о нашем походе, обо мне? — спросил принц таким тоном, словно собирался приревновать ее к сорокалетнему конунгу.

— Не со мной, а с королевой Астризесс, — все тем же бесстрастным тоном просвещала его княжна, наблюдая за тело-хранителем, который медленно, оступаясь, но при этом не сводя с нее глаз, все приближался и приближался.

— Разговор происходил при тебе?

Княжна удивленно взглянула на принца и вновь перевела взгляд на юного дружинника, которому надоело петлять по крутой извилистой тропинке, и теперь он намеревался идти напрямик.

— Почему при мне? То, о чем они говорят, должны знать только они.

— Но ты иногда подслушиваешь?

— Я — великая княжна, а не подкупленная служанка, которой велено подслушивать под дверью своей хозяйки.

— Значит, у тебя тоже есть такая подкупленная слу-жанка?

Елисифь не ответила, хотя Гаральд терпеливо ждал ее реакции. Этот дикий викинг нередко задает вопросы, задавать которые не следует, а уж отвечать на них — тем более.

— Они говорят о многом таком, что тебе тоже следовало бы знать, — мстительно парировала Елизавета.

Тем временем Волхвич подходил все ближе, и это заставляло ее нервничать: уж не дойдет ли дело до стычки между ним и Гаральдом? Поэтому, как только на пригорке показался послушник монастыря, который сообщил, что предобеденная молитва завершена и монах Прокопий ждет их, княжна тут же заторопила своего кавалера. Причем спускаться решила как можно скорее, и по склону, противоположному тому, которым спешил дружинник.

Наверное, ей вообще не стоило обращать внимания на этого юного воина. Волхвич уже знал, что ее прочат в невесты викингу, но, строго предупрежденный самой княжной и воеводой Смолятичем, даже заикаться не смел об их отношениях, а уж тем более — вмешиваться в них или общаться с наследным принцем. До сих пор он придерживался этих условий, успокаивая себя тем, что до свадьбы и даже до помолвки еще далеко, а значит, всякое может случиться. Но почему-то же он порывался сейчас оказаться рядом с ними.

Воевода Смолятич очень серьезно отнесся к поручению князя — наладить тайную сыскную службу, и Волхвич предстал перед ним в этом деле первым и наиболее способным помощником. Каким образом он узнавал о встречах Астризесс и Гуннара, а главное — о чем они вели беседы, этого Елизавета не ведала; но ведь узнавал же!..

У монастырского храма их уже ждал монах Иларион. Он неплохо изъяснялся по-норманнски, поэтому старательно знакомил викинга-принца и его даму с историей не только самого храма, но и каждой его иконы. А еще — поражал его воображение монастырской библиотекой, а также сводил в одну из пещер, в которой жили монахи. Когда все, что было религиозного в этом монастыре, викингу показали, он спросил:

— А почему ваш монастырь так плохо подготовлен к обороне?

— К обороне? Плохо? — явно подрастерявшись, переспросил монах.

— Здесь довольно мощная стена, но почти нет бойниц, нет цитадели и надвратной башни; укрепленного замка на территории монастыря тоже нет.

— Но монастыри создаются для молитв, а не для сражений.

— Молиться надо, когда в стране мир, а когда к стенам монастыря подступают враги, нужно сражаться. Когда я стану королем, не позволю строительства ни одного монастыря, если уже в чертежах он не будет выглядеть настоящей крепостью или хотя бы укрепленным замком.

— Когда вы станете королем, наверное, так оно и будет, — смиренно согласился Иларион. — Однако наши князья мало заботятся о строительстве и укреплении монастырей, а вы вряд ли станете правителем нашей земли.

— Принц Гаральд станет правителем Норвегии, страны норманнов, — проговорила Елизавета, привычно вскинув подбородок. — А королем он станет сразу же после того, как возьмет меня в жены.

— Кто вам все это нагадал, княжна? — едва сумел пригасить улыбку монах. Он знал, что обычно Елизавета обижалась, когда замечала чью-то ухмылку. Она не только сама считала себя взрослой, но и требовала, чтобы так считали все остальные.

— Это я сама себе так нагадала, — храбро уведомила его будущая королева Норвегии. — И как только это произойдет, мы сразу же примемся строить стольный град Норвегии. Как он будет называться, я пока что не знаю, возможно, Норманноградом. Хотя… над названием мы с Гаральдом еще подумаем.

— Значит, королевой Норвегии? Дай-то Бог, дай-то Бог… — молитвенно сложил руки у груди монах. — Мне приходилось встречать людей, способных видеть чужие судьбы, но все они утверждали, что их собственная судьба провидению не подвластна.

— Мне подвластна и чужая, и своя.

— Как-нибудь мы обязательно поговорим об этом вашем даре и помолимся за него.

— Молиться будем завтра?

— Ты ведь венчаешься не завтра, а вот когда это произойдет, не знаю. Может, тебе это ведомо?

— Да, ведомо. Венчать нас будете вы. Только тогда вы уже будете не монахом, а большим церковником. Самым главным на Руси. Почти как папа римский.

Иларион задумчиво посмотрел сначала на безмятежно улыбавшегося, влюбленного в свою маленькую даму сердца Гаральда, затем на Елизавету.

— Ты слышала, как твой отец с кем-то говорил об этом?

— Говорил? Об этом?! — несказанно удивилась княжна. — Нет, никогда ничего такого не слышала. А зачем мне слышать? Сама знаю.

— Княжна Елизавета действительно знает будущее каждого из нас, — все с той же безмятежной улыбкой известил Гаральд монаха-книжника. — Любой норманнский жрец позавидовал бы этому ее дару.

— Неужели это на самом деле может произойти? — усомнился Иларион, но уже обращаясь как бы к самому себе.

До дворца они добрались на повозке княжны, а Радомир и все остальные телохранители сопровождали их в седлах. Прежде чем усесться на свое место, Елизавета строго поинтересовалась у Волхвича, отозвав его чуть в сторону, — почему он так упорно взбирался на вершину холма, на котором стояли они с Гаральдом.

— Очень хотелось побыть рядом с тобой.

— Ты никогда не должен показываться рядом со мной! — резко осадила его княжна. — Слышишь, никогда! Особенно когда рядом находится принц Гаральд.