Вавилон-Берлин - Фолькер Кучер

Гереон снова обежал глазами сутолоку в конференц-зале и огляделся. Теперь осталось только увидеть среди ожидающих своей очереди непосредственно Кардакова. Впрочем, он считал, что может случиться всякое – у судьбы иногда самым странным образом проявлялось чувство юмора. Но вместо исчезнувшего русского он заметил другого хорошего знакомого. Этот мужчина спокойно шел по рядам, скрестив руки за спиной. Своим вечерним нарядом он едва ли отличался от ночных гуляк, одетых даже более изысканно. Он бросился Рату в глаза только благодаря своему внимательному лисьему взгляду и слегка согнутой фигуре, из-за которой этот человек получил прозвище Кривой Ланке. Не было сомнений – советник по уголовным делам Вернер Ланке, шеф инспекции Е, собственной персоной принимал парад и ради этого, очевидно, даже прервал свой отдых в выходной день.

Рат толкнул Вольтера, украдкой указав ему на Вернера.

– Теперь меня не удивляет, что мы не застали Ланке в каком-нибудь борделе, – прошептал он. – Он был в курсе.

– Н-да, я проболтался. Неудивительно, если шеф звонит тебе домой.

Когда Ланке увидел комиссаров полиции нравов, на его лице появилась улыбка, и он взял курс в их направлении. Гереон почувствовал себя неловко. Было неприятно видеть этого человека улыбающимся. Чуть ли не больше, чем быть им обруганным.

Советник по уголовным делам Вернер Ланке, кажется, в самом деле был в прекрасном расположении духа.

– Ну, господа, – поприветствовал он своих коллег по-прусски лаконично, – все идет блестяще! Как в былые времена!

– Так точно, господин советник. – Вольтер знал, как положено докладывать, и сообщил: – Операция «Ночной сокол» прошла успешно.

– Да, вы притащили целую кучу всякого сброда. При этом среди них есть и несколько важных птиц, как мне только что сказал Кронберг из службы уголовной регистрации. Заведения, в которых вы производили зачистку, похоже, представляют собой в чистом виде преступные норы.

– Это как сказать, господин советник, среди этого сброда немало и честных граждан. Прежде всего, с помощью этой акции полиции нравов мы надеемся несколько поубавить пыл нелегальных ночных заведений. Некоторые господа после сегодняшнего вечера понесут ощутимые финансовые потери.

– Все правильно! Никаких шансов пороку!

Рат, который как младший по званию до сих пор скромно молчал, слегка струхнул, когда советник неожиданно обратился к нему и к тому же перешел на конфиденциальный шепот:

– Ну что, юный друг? Кажется, вы хорошо адаптировались у нас, не так ли?

Юный друг! Так Ланке к нему еще никогда не обращался. Такими словами Кривой, вероятно, еще никогда никого не называл. Комиссар чуть заметно кивнул, смущенно улыбнувшись, когда руководитель инспекции положил руку ему на плечо и отозвал в сторону.

– Ваше участие в этом деле не останется незамеченным, поверьте мне!

Теперь они стояли у одного из окон, которые выходили на Александерштрассе, на некотором отдалении от суеты в зале. Непривычное дружелюбие шефа вызвало у Рата дрожь.

– На вас обратили внимание наверху, – сказал Ланке. По тому, как он указал глазами на потолок, можно было подумать, что «наверху» для Вернера Ланке мог быть только бог. – Я знаю, что вы у нас работаете недавно, – продолжил он, – но как вы посмотрите на то, что вам могут поручить задание с еще большей ответственностью в другой инспекции?

– Я не совсем понимаю, господин советник…

– Вы на следующей неделе будете работать в инспекции по расследованию убийств, – сказал Вернер. – Как вам, возможно, уже известно, инспекция Е время от времени предоставляет сотрудников по уголовным делам следователям убойного отдела. В четырехнедельном ритме. – Он сделал указательным пальцем вращательное движение. – Ротация. Вы понимаете?

Рат старательно кивнул.

– Но теперь это будет происходить иначе, чем обычно. – Ланке походил на крестного отца, который сразу раскрыл все карты. – Начальник полиции обратился ко мне с вопросом, могу ли я порекомендовать ему сотрудника, который был бы в состоянии в случае необходимости взять на себя ответственность. В инспекции А в настоящее время отмечается относительный дефицит персонала. Там нужен кто-то с опытом, возможно, даже на длительное время.

Гереон понимал, что происходило. Ну конечно, Кривой Ланке только что продал ему ту самую идею, автором которой уже давно был Энгельберт Рат, как свою собственную.

– И здесь я, конечно, сразу подумал о вас, – продолжал советник. – О вас с вашими навыками. Если вам интересно, Бруно Вольтер о вас очень высокого мнения. Но я ему уже сказал, что таких людей, как комиссар Рат, тяжело удержать – они нужны в других инспекциях.

– Вы в самом деле могли бы посодействовать моему переходу в инспекцию по расследованию убийств?

Ланке кивнул.

– Мое слово что-то да значит в «замке», – сказал он. – Я надеюсь, что вы имеете представление, какой большой честью является работа в инспекции А. Коллега Геннат берет только лучших!

– Но я как раз включился в работу в вашей инспекции, господин советник, я ведь не могу так сразу бросить вас и старшего комиссара Вольтера на произвол судьбы. – Испытывая чувство признательности, Рат все же не мог не воспользоваться шансом, чтобы немного не позлить Кривого Ланке. – Вы знаете, что у нас так много работы, операция «Ночной сокол» сегодня ведь только началась, предстоят допросы, все еще надо обработать и подготовить материалы для прокуратуры.

– Для этого у нас ведь достаточно людей в инспекции Е. А в отношении Вольтера вы не беспокойтесь. Он относится к этому с пониманием.

Гереон был по-прежнему настроен скептически.

– Наверное, я должен все же подумать. Когда завершится операция «Ночной сокол», тогда можно будет об этом по…

– Я боюсь, вы меня не до конца понимаете. – Вернер быстро, словно переключив тумблер, перешел на интонацию, к которой Рат привык при общении с ним. – Я ваш начальник, мой дорогой господин комиссар, и если я говорю, что вы лучшая кандидатура, которую я могу предложить инспекции А, то так оно и есть. В понедельник утром, ровно в восемь, вы должны явиться к советнику по уголовным делам Геннату, понятно?

– Так точно, господин советник. – Гереону с трудом удалось скрыть усмешку и придать своему лицу типичное выражение прусского чиновника: разочарование, завуалированное строгой дисциплиной.

Ланке, кажется, это понравилось. Он тоже улыбнулся.

– Ну и хорошо, – сказал он и похлопал собеседника по плечу. – Значит, мы понимаем друг друга. И, между прочим… – Шеф полиции нравов в последний раз наклонился к Рату и опять зашептал: – Я не жду никакой благодарности. Радуйтесь втихомолку. Завтра ваш последний рабочий день в моем отделе. Я не хочу больше видеть вас в инспекции Е, мой друг.

Гереон вернулся к столу, и его коллеги нетерпеливо посмотрели на него. Когда Ланке отошел довольно далеко, Бруно не мог больше скрывать свое любопытство.