Библия и меч. Англия и Палестина от бронзового века до Бальфура - Барбара Такман

Возмущение мусульман, что христиане получили равные с ними права, достигло своего апогея среди воинственных друзов Ливана и в 1860 г. вылилось в трехдневную резню маронитов, последователей Восточной Католической церкви сирийского толка, находившихся под особым покровительством Франции со времен крестового похода Людовика Святого. Теперь Наполеону III представилась новая возможность, и он немедленно предложил послать войска для восстановления порядка, поскольку Турция не проявляла к этому интереса. Палмерстон и Россия, с глубоким подозрением воспринявшие готовность Наполеона защищать маронитов, но не способные ответить отказом в ситуации, когда убивают христиан, неохотно согласились на международную конвенцию, которая уполномочила французские войска оккупировать Ливан на шесть месяцев в целях замирения. Взаимным недоверием дышит каждая строка протокола, в котором державы объявляют о своей «полной незаинтересованности» и о том, что «не намереваются искать сейчас или впредь территориальных преимуществ, любого преимущественного влияния или коммерческих концессий для своих подданных…». Наполеон добился продления полугодового периода еще на четыре месяца, что только обострило подозрения англичан. «Мы не хотим создавать новое папское государство на Востоке и давать Франции новый повод для оккупации на неопределенный срок», — писал министр иностранных дел лорд Джон Рассел. Он трудился не покладая рук, пока не заставил французов уйти из Сирии, и за то, что поставил интересы Британии выше жизней христиан, посмертно заслужил порицание в «Кембриджской истории иностранной политики Британии». Но он добился своего. Заставив Порту пожаловать частичную автономию Ливану под управлением турецко-христианского губернатора, назначаемого европейскими державами, он устранил причины для французской оккупации.

Наполеон III вывел войска в 1861 г., но престиж, который приобрела Франция, придя на помощь христианской общине, позволил французам создать оплот в Сирии, который продержался вплоть до нынешних Французских мандатов. Тем временем Наполеон III не отказался от своей мечты. Он нанял Джиффрида Полгрейва, английского иезуита-миссионера и исследователя, обосновавшегося в Сирии и приобретшего известность благодаря отчетам очевидца о резне в Дамаске, и в 1861–1862 гг. тот путешествовал по Аравии и посылал в Париж доклады о настроениях среди арабов и их отношении к Франции. Ничего это не дало. Но пока Наполеона III занимала другая и более древняя мечта его предшественников. В 1866 г. он добился согласия султана прорыть канал, который соединил бы Средиземное море с Красным. К 1869 г. Фердинанд де Лессепс одержал победу, Суэцкий канал стал реальностью. 17 ноября 1869 г. императорская яхта с императрицей Евгенией на борту возглавила череду кораблей, прошедших через его шлюзы. Это был последний звездный час Второй империи. Через полтора года разразилась Франко-прусская война; Наполеон III был сокрушен Бисмарком, новым завоевателем, и началась новая эра экспансии Германии.

А тем временем Канал стал свершившимся фактом. Британия давно этого страшилась и давно этому противилась. Канал всегда был символом амбиций Франции на Востоке, начиная с Людовика XIV и до Наполеона III, и даже после, когда Франция попыталась реализовать их через своего протеже Мухаммеда Али-пашу, рассчитывая создать Суэцкий маршрут к Красному морю, который связывал каналы и железную дрогу. Рассматривая этот проект как прикрытие для оккупации Францией Египта, Британия попыталась создать альтернативный маршрут: по Евфрату и железной дороге. Невзирая на многократные эксперименты, проект оказался непрактичным. Но Палмерстон был твердо убежден, что что угодно будет лучше Канала; он опасался, что Суэцкий канал станет источником нового соперничества на Ближнем Востоке и сделает Восточный вопрос еще боле неразрешимым. «Должен сказать вам откровенно, — сказал он де Лесспесу, — что мы страшимся потерять наше коммерческое и морское превосходство, поскольку этот канал поставил остальные страны в равные с нами условия».

Уже почти казалось, что старик будет премьер-министром вечно, но, наконец, он умер в 1865 г. Его смерть расчистила дорогу для новых людей и идей. Приблизительно десять лет спустя его место занял автор «Танкреда». «Мистер Дизраэли, — с удовольствием открыла для себя королева, — имеет очень обширные идеи и весьма возвышенные воззрения относительно того, какое место должна занимать наша страна». В Суэцком канале мистер Дизраэли видел путь Британии на Восток и твердо решил, что Британия должна его контролировать. Жестом столь храбрым, столь индивидуальным, что едва ли можно себе представить, чтобы он пришел в голову другому государственному деятелю того времени, он всего за несколько дней купил Суэцкий канал.

«Жажда величия Англии, — сказал после смерти Дизраэли лорд Солсбери, — была страстью его жизни». Как «Алрой» был его идеальным устремлением, так и Англия была его идеальным Израилем. Удивительно, но, приобретя для Англии Суэцкий канал, он подтолкнул державу-посредницу на путь, который открыл Палестину для истинного Израиля.

Ситуация сложилась внезапно. Хедива Исмаила, внука Мухаммеда Али-паши, постигло банкротство. Агенты доносили слухи, что его доля акций Суэцкого канала может быть выставлена на продажу и что французы уже ведут переговоры. Пришедшая на адрес министерства иностранных дел телеграмма подтвердила, что хедив собирается продавать акции, цена на которые была назначена в 4 миллиона фунтов. Дизраэли отобедал с Ротшильдом. Потом созвал кабинет министров. Его личный секретарь Монтегю Корри ждал под дверью условленного сигнала. Когда Дизраэли высунулся и сказал «да», Корри бегом побежал в Нью-Корт сказать Ротшильду, что премьер-министру нужно 4 миллиона фунтов — «завтра».

Согласно рассказу Корри, Ротшильд помолчал, съел виноградину и спросил:

На следующий день у Дизраэли уже было письмо, подтверждающее заем в 1 миллион фунтов, который будет выдан 1 декабря, то есть менее чем через неделю, а остальное — на протяжении декабря и января, при этом банкир получал 2,5 процента комиссионных и пять процентов с суммы до тех пор, пока аванс не будет возвращен. Королева была в «экстазе», «Таймс» была «потрясена», страна в целом — за исключением мистера Гладстона — полна энтузиазма. «Дядюшка Леопольд», король Бельгии, поздравлял Викторию с «величайшим событием современной политики», а ее дочь, кронпринцесса Германии, написала в письме, приложенном к письму будущего кайзера Вильгельма II, тогда шестнадцати лет: «Дорогая мама, должна черкнуть тебе строчку, потому что знаю, как ты радуешься тому, что Англия купила Суэцкий канал. Какое счастье! Вилли».

Собрался парламент и, заслушав речь Дизраэли в защиту покупки Суэцкого канала как важнейшего звена в цепи опорных пунктов вдоль пути в Индию, единогласно проголосовал за ассигнование 4 миллионов фунтов. Отныне окрестностям Канала «от Нила до Евфрата» предстояло стать областью повышенного внимания Британии. Более чем когда-либо важно стало удерживать османские врата от любых посягательств извне, если только Англия не будет готова сама оккупировать регион от Нила до Евфрата. Последнее — в силу нежелания оскорблять Францию и ввиду интересов Франции в Сирии и Египте, а также ввиду антиимериализма либералов дома — было пока непрактично. Единственным выходом оставалось поддерживать «больного человека Европы» и не подпускать к нему Россию.