Плененные любовью - Элейн Барбьери

— Ну что ж, поскольку тебе явно не до приготовления завтрака, нашим завтраком придется заниматься мне!

В ответ ее лицо осветилось благодарной улыбкой, и милая ямочка появилась в уголке рта. Адам взялся за дело, полагая, что был вознагражден сполна.

Так хорошо он чувствовал себя впервые за последние месяцы. С души свалилась тяжесть, страх и тревога развеялись, а будущее казалось таким чудесным, что он даже сам подивился этому. «Не иначе как я влюбился!» — весело думал Карстерс. Слишком долго любовь доставляла ему одни неприятности, но уж теперь-то все будет по-другому! И он с сияющей улыбкой посмотрел на Аманду, но та почему-то смутилась и отвернулась, и его сердце снова сжалось в тревожном предчувствии.

Они позавтракали и, собрав веши, намеревались уже продолжить путь. Тут Аманда решилась заговорить:

— Адам, я хочу попросить тебя об одной услуге. Прошлой ночью я приняла решение. — Она замялась, но продолжала все так же твердо, глядя на него снизу вверх: — Я решила вернуть Джонатана его родному племени. Он никому не нужен в форте Эдуард. И я прошу тебя: по дороге в форт давай завернем к деревне абнаки.

Адам не поверил своим ушам. И удивленно уточнил:

— Ты собираешься расстаться с сыном? Однако услышанный им ответ ошеломил его еще сильнее — хотя и ненадолго:

— Ну конечно, нет! Я останусь там вместе с ним!

Адам хрипло произнес:

— И как долго ты собираешься там оставаться?

Потупившись, она еле слышно промолвила:

— Я никогда уже не вернусь, Адам.

Эта короткая фраза окончательно разбила сердце Адама. Он стоял как столб, не в силах заговорить. Наконец он произнес одно-единственное слово:

— Нет!

Это было сказано таким тоном, что Аманда испуганно взглянула на него и принялась торопливо объяснять:

— Адам, я же не могу без конца быть для тебя обузой. Ты найдешь достойную женщину, будешь жить по своему усмотрению, как делал это до сих пор, Мои проблемы касаются только меня. На земле осталось лишь одно место, где будут рады моему сыну — и я надеюсь, что и мне тоже. Прошу тебя, отвези меня туда.

В ее глазах застыли боль и мольба. Адам затряс головой.

— Ни за что! Ты для меня вовсе не обуза — неужели ты до сих пор не понимаешь этого, Аманда? Или ты вообразила, будто я случайно наткнулся на хижину, в которую тебя упрятал Роберт? Да у меня целых три месяца ушло на поиски! Потому что я понимал — мне не знать покоя, пока снова не увижу тебя! Я люблю тебя! Как ты не можешь понять очевидное? Я люблю тебя всем сердцем, всей душой! Аманда, ты стала частью меня самого! И быть в разлуке с тобой означает для меня утратить часть собственной души!

Слова Адама звучали пугающе знакомо, и Аманда исступленно повторяла, зажимая уши ладонями:

— Я не стану слушать! Я не стану слушать!

— Нет, ты должна выслушать до конца! — взорвался Адам и заставил ее опустить руки. — Неужели ты так и не поняла, что я полюбил тебя с самой первой встречи? Тогда, в форте Карильон, я умолял тебя остаться, но еще жив был Чингу. — Тут у него запершило в горле, и он не сразу собрался с силами, чтобы продолжить — на сей раз сдержанно и тихо: — Я готов смириться с тем, что его ты любила сильнее, чем когда-либо сможешь полюбить меня, но он погиб, он ушел навеки. А я жив. Я согласен на любые крохи любви, которые ты смогла бы мне дать.

Аманда выдохнула горько, едва слышно:

— У меня не осталось даже этих крох, Адам.

Она несмело взглянула на его искаженное болью лицо. Меньше всего ей хотелось причинять ему боль. Она и так перед ним в неоплатном долгу. Но не имеет права расплачиваться собственным телом. Он достоин лучшего, он достоин настоящей, большой любви.

— Поверь, Адам, внутри у меня давно все пусто. Осталась только любовь к Джонатану. Я должна вырастить его, окружая любовью. Его должны принять дедушка и бабушка, хотя они так и не приняли меня. Но я могу жить у приемной матери, и Джонатан часто будет видеться с ним». Он вырастет счастливым, и никто не посмеет оскорбить память его отца. А ты, Адам, ты заслужил больше, чем я в состоянии тебе предложить. Ты заслужил такую женщину, которой мог бы гордиться. Которая принадлежала бы только тебе.

Адам не выдержал и горячо перебил:

— Но мне никто не нужен, кроме тебя! — Он ласкал ее взглядом зеленых глаз, светившихся нежностью и любовью. — Я считаю, что ты носишь на редкость подходящее имя! Ты именно та, что достойна любви, и я буду любить только тебя одну! И ни за что с тобой не расстанусь!

— И как ты собираешься это сделать, Адам? Запрешь в клетку, как Роберт? Постараешься наградить меня ребенком, чтобы привязать к себе навеки, как это собирался сделать он? Каким образом ты будешь добиваться от меня любви, на которую я больше не способна? Пожалуйста, Адам, отвези меня домой. Туда, где найдется место и для меня, и для моего сына!

— Аманда! — голосом, полной смертной муки, взмолился Адам. — Ты требуешь от меня слишком многого! Ты просишь меня расстаться с надеждой. А разве может жить человек, лишенный надежды?

— Пожалуйста, отвези меня домой, — твердила она.

Адам умолк и долго стоял, всматриваясь в се решительное лицо. Внезапно, не говоря ни слова, он поднял Аманду в седло, подал ей ребенка, сел сам, и они поехали.

Прекрасный солнечный день клонился к вечеру, а между ними все еще висело напряженное молчание. Мало-помалу Аманду стала охватывать тревога: впервые за все время их знакомства она задумалась над тем, что оказалась, как это бывало уже не раз, в зависимости у Адама и ее участь целиком в его руках. Ей еще ни разу не приходилось видеть, как он сердится — по крайней мере на нее, — однако нетрудно было представить, насколько он может быть опасен. В этом глухом краю невозможно было выжить без определенной степени жестокости, но до сих пор Адам вел себя неизменно ласково и по-джентельменски. И страх перед теми неведомыми ужасными чертами, которые могла таить его натура, постепенно брал над Амандой верх. Напряженно глядя в затылок своему спасителю, она шикала на Джонатана: а вдруг его писк рассердит Адама и он набросится с руганью на них обоих? Но ведь они ехали уже не один час, Джонатан давно промочил свои пеленки и больше не желал терпеть.

Адам no-прежнему не говорил ни слова — только обернулся, бросил на нее пронзительный взгляд и поехал дальше. Правда, вскоре они оказались на уютной лужайке возле ручья, где Адам спешился и помог Аманде спуститься на землю. Впервые после их утреннего спора он заговорил с ней — грубовато и неловко:

— Тебе пора позаботиться о сыне. Займись им, а я пока приготовлю что-нибудь для нас.

Через несколько минут хотя бы часть причин, беспокоивших Джонатана, была устранена, и сухой и чистый малыш пришел в обычное веселое настроение. Аманда не желала ждать, пока он вспомнит, что голоден, и расплачется снова, а потому уселась прямо на землю, опираясь спиной о дерево, и «ал а ему грудь. Даже в самые страшные, трудные дни жизни эти минуты близости со своим ребенком дарили ей ни с чем не сравнимую радость, ведь она могла выбросить из головы все ненужные мысли и смотреть на своего краснощекого милого ангелочка, это живое чудо, ниспосланное ей Небом. Малышу было уже несколько месяцев, а его мать все еще не переставала удивляться и не могла нарадоваться тому, как с каждым днем его рожица все больше напоминала ей лицо Чингу. Это была настоящая копия отца! При воспоминании о Чингу глаза Аманды, как всегда, наполнились слезами. Вдруг она ощутила на себе напряженный взгляд, подняла голову и увидела Адама, неподвижно стоявшего у костра и следившего за ней все это время. Его лицо больше не было холодным и отчужденным — оно снова осветилось пламенем любви, и сердце Аманды испуганно екнуло, когда великан вдруг поднялся и направился к ней.