Убить демиурга! - Юлия Фирсанова

– Или тебе больше Искра по нраву? Надежный, веселый! А может, Глеану? Красавчик, и так ухаживает, что лоаны Альрахана о нем только и вздыхают!

– Ана, ты что, за рекламу своих сыновей взялась? – рассмеялась Ника. – Смотри, не будь слишком убедительной, а то я решу, что в таких великолепных мужчин срочно нужно влюбиться во всех скопом или по очередности! В сеаль – Эльсор, в рошиан – Инзор, а в меандел – Глеану! А потом снова Эльсор, и далее по расписанию годового цикла!

Представив, как такой строгий распорядок романов будет выглядеть со стороны, Гилиана рассмеялась уже искренне и заразительно, без натуги. Повеселившись же, велела снова с цепким прищуром:

– А все-таки! Ты к Пеплу присмотрись!

– Присматриваться надо к тем, кого не знаешь, – легко улыбнулась Ника. – А я и тебя и альсоров не то чтобы знаю от и до, скорее чувствую интуитивно. А вы каким-то образом чувствуете меня.

Наметившийся процесс шуточного сватовства был прерван Илой.

– Прошу прощения, Владычица. – Горничная появилась на пороге гостиной после тактичного стука, скромно потупилась и известила: – Лоана Вероника, ваше платье и туфельки доставлены. Будете примерять или попросить зайти позднее?

– Мерить! Мерить! – вместо Ники откликнулась Гилиана, и Ила испарилась, дабы исполнить распоряжение. – Милая девочка. Откуда? – небрежно уточнила Владычица.

– Сегодня Илаиана принесла мне завтрак, напоила какой-то вашей микстурой, чтобы живот не болел. А когда в разговоре обмолвилась, что ко мне непременно приставят горничную, положенную по статусу, я предложила Иле остаться в этой должности, – поведала девушка, пока свеженазначенная прислуга руководила процессом внесения в гостиную вещей для примерки. Вид у нее при этом был круче, чем у постового на самом ответственном перекрестке в центре столицы. Хотя с определенной точки зрения так оно и было. Ведь в комнате находились самая главная женщина Альрахана – Владычица и та, чей статус в королевстве был не столь официален, однако не менее значим – его Видящая.

Давая время портным и сапожнику разложить обновки, Гилиана сделала знак горничной приблизиться и уточнила:

– Черты твоего лица мне знакомы, дитя. Какого ты рода?

– Арделан, Владычица, – присела в низком реверансе девушка.

– Древние, гордые, но никогда не бывшие богатыми, – задумчиво промолвила Ана, побарабанив пальчиками по мягкому подлокотнику.

– Потому что слишком гордые, – неожиданно заметила Ника и прибавила: – И слишком честные.

– Невыгодное сочетание, – с горькой улыбкой признала Ила.

– И горничная… Значит, дела рода совсем плохи. Тебе, девушка, или твоим родным стоило обратиться с петицией о поддержке, – рассуждала вслух Владычица. – Но слишком гордые, да? Предпочла работу прислуги вместо назначенного содержания.

– За все нужно платить, – тихо и упрямо, у нее хватало храбрости спорить не с кем-нибудь, а с Владычицей, ответила Ила. – За содержание – назначенной компаньонкой или замужеством, а мне хотелось хоть что-то решать самой, высокородная лоана.

– Достойная цель, – столь же тихо согласилась Гилиана, и девушка удостоилась уважительного кивка.

И тут же Ану будто переключили – азартно засверкали глаза, и Владычица, вихрем взметнувшись с кресла, потащила Нику примерять обновки.

Одежда никогда не почиталась Вероникой за фетиш, однако и она охотно признала: лучших туфель, чем сотворенные болтливым толстячком-сапожником, на ее ногах отродясь не бывало. Наверное, потому что она никогда не носила обуви точно по мерке, снятой мастером. То же можно было сказать и о платье. Тетушка Маго, поначалу показавшаяся девушке форменной стервой, а после первого получаса общения перешедшая в категорию старших подруг, тоже постаралась на славу. Такой красивой Ника себя никогда не чувствовала.

Даже Владычица, а уж ей-то было не привыкать ни к обуви, ни к одежде самого высокого качества, милостиво разделила восторг Вероники и на прощанье – государственные дела не отменялись автоматически по причине душевных травм – пообещала прислать новообретенной родственнице что-нибудь подходящее из гарнитуров. Сообразив, что речь идет об ювелирных украшениях, девушка попыталась отказаться. Ну да Ана и слушать ничего не стала. Отмахнулась, как от мухи, и ушла «топиться в груде бумаг». Почему именно топиться, а не закапываться, Гилиана не объяснила, но, наверное, «топиться» звучало более драматично и романтично.

Знатные лоаны, сколь бы ни были они умны, проницательны и рассудительны, отнюдь не всегда обращают внимание на прислугу. И сие является грубейшей промашкой! Незаметные, неприметные люди, тихо и безукоризненно исполняющие любые поручения, будь это даже ничего не значащий каприз, опасны именно своей неприметностью. Она не отменяет наличия у прислуги собственного мнения и целей. Особенно скверно, если цели эти расходятся со стремлениями господина, из чьих рук слуга получает жалованье.

То, как поступил господин посол с жирным доносчиком, не столько напугало, сколько неприятно царапнуло слугу. О, он не ассоциировал себя с отвратительным пронырливым скотом из Альрахана! Ни в коем случае! Килис считал себя патриотом. Так и только так! Что с того, что узаркой была только его бабушка по материнской линии? Кровь не водица, а уж когда ее зов совпадает с ненавязчивым предложением поработать на родину предков за хорошее, нет, великолепное вознаграждение, патриотом станет любой. Килис и стал. Тишком встречаясь со связными от узарской стороны и ощущая приятную пухлость кошеля во внутреннем кармане плаща, Килис гордился своей ловкостью, удачей, вовремя сделанным выбором. Он начинал считать себя значимым и важным, а не мелкой костяшкой на доске бытия – ничтожным слугой, каковым выглядел внешне. О, быть весомой фигурой и в то же время находиться в тени – от такого контраста самомнение слуги поднималось как на дрожжах.

Дождавшись выезда из посольства лоана Гордестора, слуга засобирался в альраханские торговые ряды. Располагались они чрезвычайно удобно разом для всех целей «патриота» – на Рыночной площади неподалеку от Посольской улицы. Только там можно было найти свежие специи и темный сахар для приготовления сдобы, так любимой господином! Умению Килиса выбрать самые зрелые стручки койса и семена рашда завидовал даже повар посольства. Раз в пять дней слуга отправлялся за покупками, а куда он ненадолго заворачивал по пути – о том нидорцам ведомо не было, ведь Килис так экономил время, проведенное вдали от стен посольства, что до площади добирался невозможными прямыми переходами через арки, сквозные дворы и мостики.

Как-то раз в компанию слуге навязалась прилипала Доркас, девица симпатичная, но уж больно привязчивая. В любой иной раз Килис, может, и был рад ее обществу, а тут пришлось тащить кокетку таким коротким путем, что она сломала каблук и зареклась гулять с ретивым дураком, у которого одни птахи в башке. Брехливая девица на совесть ославила неудавшегося дружка. С той поры никто иной пройтись до рынка вместе со слугой не вызывался, даже если Килис настойчиво предлагал.